Бочаров Ручей
Шрифт:
Из бака смогла мешок в зубах вытащить, а пленку разорвать, чтобы котят спасти - быстро не получилось. Тут сосед хозяйки открывал ворота, собираясь выехать на машине, увидел ее у мешка, писк услышал. Нож достал из машины, полоснул по мешку, новорожденные вывалились на асфальт, шевелился один из пяти. Она схватила в зубы его и в створку в воротах к нему во двор убежала. Потом и остальных перенесла, но те не выжили, хоть и вылизала она их от дорожной пыли дочиста.
Такую вот голую историческую правду мне кошка рассказала. Андрей свидетель, он подтвердит.
Какое после этого чтение, какие размышления о "страшной перемене"
Гудят и воют, гудят и воют - что это за звук? Только что была полная тишина, лишь кошка мурчала у моих ног с посапывающим котенком среди пегой шерсти. Что это за гул и вой?
Андрей включил газонокосилку. Ну, понеслась косьба. А почему, когда он перетаскивает кабель между деревьев яблонь и кустов лимона, когда его косилка выключена, звук воя продолжает раздаваться со всех сторон?
Глянул на часы - еще нет восьми утра, а на улице Инжирной уже приступили к работе. Косят все и всюду: два косаря идут вдоль стены резиденции. У одного в руках пила-сучкорез, второй машет мобильной версией газонокосилки. Косят за стеной на обширных "лугах" резиденции, косят в санаториях "Русь" и "Беларусь".
Вой у ручья - мама, не горюй!
Не горюй, кошарка, и не беги скрываться. Твой косолапый - у моей веранды. Здесь нет зеленого газона, да и пакетов черных тоже нет. А те "пакетники", что на колесах, правительственный транспорт, в который упаковывают первых лиц?
На те посмотрим завтра.
5.
Обитатели склонов Бочарова ручья рассказывают друг другу такую байку: однажды начальник прогуливался со своим "маршальским конем" - собакой Кони, и остановился около трудяг, срезающих траву на бывшем теннисном корте резиденции. Они выключили аппараты, чтобы жужжанием мотокосов не мешать начальнику обдумывать важные государственные задачи, ждут, какую начальник даст команду: уйти с глаз долой или продолжить работу.
Начальник не им, а собаке говорит: "Хороший запах, правда? Пойдем, не будем людям мешать, потом еще раз сюда вернемся". И в тот же день от управделами Кожина поступило распоряжение: запах сенокоса оставить, а косарей - убрать.
С тех пор траву в резиденции и вокруг неё "выдерживают" нетронутой до самого последнего момента. Вот станет ясно, когда приземлится в Сочи пассажир спецборта, тогда по траве все разом - вжик. Для запаха.
Как бы ни хороши и свежи были розы, а запах скошенной травы сильнее и для меня - приятней. Тут, у ручья, трава в апреле - у нас в Сибири такая поднимется стеной еще не скоро - к июлю. И вот тогда начнется сенокос. Не по команде и не в связи с прилетом гостя из столицы.
Помню в детстве, все мужики в поселке накануне сенокоса прислушивались, не раздаются ли со двора моего соседа пенсионера, поволжского немца Давыда Андреевича, звуки ударов молоточка по "литовке": сначала глуховатый удар молоточка по краю лезвия косы и затем сразу
Застучал молоточек, ага, надо готовить косы, мужики полезли под навес, где с прошлого лета хранится инструмент для заготовки сена. Но собираться в поле еще рано: мужики знают, что надо ждать второго сигнала - чуть слышного тарахтения крошечного "движка" на велосипеде Давыда Андреевича. У него был мотовелик, как мы называли это транспортное средство.
И только тогда, когда Давыд Андреевич, привязав к раме косу и грабли, прихватив рюкзачок с провизией, выезжал со двора и отправлялся в путь на свой надел в 17 километрах от поселка, мужики заскакивали на мотоциклы с люлькой, на "газоны" и "зилы", на всю технику, что имелась в поселке, и мчались в поле - они получили сигнал от старичка пенсионера, что впереди семь дней будет сухо, солнечно, и ни одна капля не упадет с неба.
Как Давыд Андреевич определял, что наступило время сенокоса, никто не знал тогда, полвека назад, никто не объяснит сейчас. Надо было просто делать, как он, и всегда будешь с душистым сеном на зиму, а не с гнильем, скошенным в ненастье.
Несколько слов о легендарной в крестьянской общине косе-литовке. Мало кто ими в поселке обладал, ценили их и оберегали, как берегут личное оружие воины профессионалы - старались в чужие руки никогда не давать. Мне удалось однажды взять литовку и ощутить ее чудодейственные способности. В бригаде косарей один мужик, ему было под шестьдесят лет, всё время шел на покосе сзади меня и покрикивал: "Шевели пятками, студент, а то отрежу". И никак я не мог оторваться от преследователя, как ни махал свой "штамповкой" - обычной косой, купленной в магазине.
Через пару часов гонки с преследователем, я остановился на прокосе, сделал шаг к мужику, без лишних слов взял из его рук косу-литовку, а ему сунул свою: на, говорю, теперь ты этой помаши. И вернулся на свой прокос. Как она легка, как летит в руках, как ровно ложится кошенина полукругом после каждого взмаха - остановится невозможно, она сама косит и тебя за собой ведет!
Дошел до края луга, где мой преследователь? А он пыхтит и выбился из сил, отстал метров на двадцать, оттуда кричит: "Студент, верни литовку, твоей корягой только по камышам в болоте пиздячить, а не траву косить".
Литовку кузнецы ковали из литых заготовок, и делали самые лучшие из них в городе Вильно, поэтому, наверное, и прозвали такие косы литовками. А металл для них плавили в этом городе на заводе, основанном мастерами из Золингена - тогдашней столицы европейского холодного оружия. Возможно, еще царь Петр наслышан был о качестве их металла, но пригласил потомственных немецких металлургов в Россию его последователь - император Александр Первый.
В 1815 году больше сотни "военспецов" из Пруссии прибыли на Урал и в городке Златоуст на местном "казенном" заводе наладили литьё высококачественного оружейного металла. Почти одновременно с ними, в 1816 году, в Златоуст из Петербурга приехал на завод российский ученый металлург Павел Аносов. Он не только постиг секреты зарубежной технологии, но и продвинул её далеко вперед, наладив массовое производство русского булата непревзойденного качества. А заводской художник и мастер гравировки Иван Бушуев научился украшать клинки чеканкой, позолотой и "небесной эмалью" невиданной красоты.