Боцман знает всё
Шрифт:
— Ну, как дела, морячок?
— Ничего, — ответил Санька и тоже улыбнулся.
— А почему ты здесь с книжками гуляешь? Сачкуешь, наверно?
Санька знал, что у моряков слово «сачкуешь» обозначает прогул, увиливание от работы. Он сразу перестал улыбаться.
— Голова у меня болит. Меня отпустили…
— На бюллетене, значит. А ты попей морской водички, очень помогает от головы, — посоветовал старшина и лукаво подмигнул матросам.
Шлюпка ушла на корабль, и Санька снова остался один на берегу.
Он долго смотрел вслед шлюпке, потом сел на песок, снял
Кош на перевале
I
Неспокойно спал Арсо. Он то тихо взвизгивал, то дёргал сильными косматыми лапами. Может быть, ему грезилось, что он гонится за волчицей, уносящей телёнка. А может быть, по приказанию Валеко или старого Котия он мчался наперерез стаду, чтобы завернуть его к кошу.
С тех пор как появился этот короткорогий бык с мышиной шерстью, в стаде не стало порядка.
Не первое лето Арсо живёт с чабанами на перевале. Не один телёнок вырос у него на глазах в сытую корову или сильного быка. Но таких быков, как Сатурн, Арсо ещё не встречал. За целый день не было ни минуты покоя. Нужно было всё время следить, чтобы этот короткорогий дьявол не увёл всё стадо к границе леса, в заповедник. С его появлением стадо как взбесилось.
Коровы больше не слушали ни окриков чабанов, ни собачьего лая. Они ходили теперь только за Сатурном.
В стаде были быки и старше и опытнее Сатурна, но теперь они бродили поодаль, стараясь не показываться на глаза новому вожаку. Приходилось считаться и с огромной силой Сатурна, и с его весом.
Сатурн весил больше тонны. Пойди попробуй сбить с ног такую тушу! Прежний вожак. Шайтан, попробовал отстоять своё положение в стаде, да еле жив остался.
В полночь Арсо проснулся, вскочил на ноги и прислушался. В загоне шумно вздыхали коровы. Арсо потянулся и, зевнув, побежал в свой обычный ночной обход.
Луна светила с южной стороны перевала. Ледник на вершине переливался синеватыми бликами, как огромный бесшумный водопад. От высоких пиков на альпийские луга падали густые тени. Казалось, что от каждой вершины начиналась бездонная пропасть. Близкие звёзды светили гораздо ярче, чем там, внизу, на берегу моря.
Арсо задирает голову вверх и смотрит на пересекающую всё небо звёздную тропу — Млечный Путь. Тропа эта берёт начало где-то там, откуда старый чабан Котия привёл Сатурна и этих неженок-коров.
Над самым кошем тропа пересекает горный хребет и уходит туда, где кончается земля и начинается бескрайная солёная вода.
Арсо долго смотрит на сверкающий ледник, на звёзды, на полную луну. До чего хорошо ночью в горах, на перевале! Прямо выть хочется…
Арсо ещё выше задирает голову, смотрит на Млечный Путь, и вот в горле уже начинает зарождаться звук… Но Арсо вовремя спохватывается: не пристало старому
Арсо сердито фыркает и бежит вдоль загона. Неожиданно почти из-под носа с громким треском вылетает горный фазан. Арсо вздрагивает.
Фазан круто поднимается вверх, на мгновение останавливается и, треща крыльями, улетает в сторону. Арсо провожает его глазами, пока он не теряется в полумраке.
Было время, когда Арсо гонялся за фазанами. Котия первый раз привёл его на кош. Спугнув фазана, Арсо следил, где он сядет, и со всех ног бежал к фазану. Птица снова взлетала, снова садилась, и опять он бежал к ней. Котия тогда смеялся.
— Эй, ты! — кричал он незадачливому охотнику. — Эта дичь не по твоим зубам. Вот подожди, придёт день, и ты узнаешь, зачем у тебя такие крепкие ноги и хорошие клыки!
И в конце того же лета под этими клыками затрещали шейные позвонки матёрой кубанской волчицы.
— Настоящий потомственный волкодав! Котия не ошибся ни в твоём отце, ни в твоей матери, Арсо, — сказал тогда Котия.
С тех пор они всегда были вместе.
Арсо осмотрелся кругом и быстро побежал к кошу.
Кош стоял рядом с загоном для скота. Это круглая, плетённая из хвороста постройка, крытая папоротником. Стены коша обмазаны глиной и коровьим помётом. Когда помёт высыхает, его снимают и вместе с дровами кладут в костёр. Это — главное топливо. За дровами далеко ходить: от границы леса до коша почти три километра крутого подъёма.
Арсо просунул голову в дверцу, завешенную куском старой бурки… В коше было темно: костёр давно погас. Сегодня никто не подбрасывал в него ни дров, ни помёта.
Старый Котия болен. Он ворочается на своей войлочной подстилке и тяжело дышит. Старик разговаривает сам с собой:
— Одна бурка на троих! Разве можно чабану без бурки жить? Нельзя. Котия это знает. А вот завхоз Керим не знает. Керим думает — Котия на курорт едет. Плохой завхоз. Молодой ещё. Есть бурка у чабана — чабан везде дома. Когда у чабана бурка, он не боится ни дождя, ни холода. Нет бурки — чабан от дождя на кош бежит, стадо бросает. Котия стадо не бросал. Теперь Котия не чабан. Теперь Котия — как накалённый камень. Можно Котии на грудь поставить котелок с мамалыгой — будет кипеть. Горячая грудь у Котии, как голова Валеко. Тоже молодой ещё, глупый. Котия заболел — Валеко побежал ругать завхоза. Теперь они там будут прыгать друг перед другом, как два телёнка, у которых вместо рогов ещё только шишки на лбу…
Старый чабан негромко засмеялся, представив себе, как Валеко прямо с дороги ворвётся в дом к Кериму и как они будут ругаться.
— Арсо! — тихо позвал больной.
Арсо проскользнул в кош, обошёл Вано, который спал, завернувшись в единственную бурку, и ткнулся своим влажным носом в руку чабана.
— Арсо, мы с тобой старые чабаны, мы знаем, что чабану нужно… Ты сегодня смотри за стадом… Вано — какой он чабан, он ещё даже не комсомолец! Видишь, как спит? И костёр погас. Но будить его не надо. У него много будет сегодня работы. Ему под буркой тепло. Мне костёр не нужен. Я сам костёр… Ну иди, Арсо. Не проспи зорю…