Боец с планеты Земля
Шрифт:
Дощечки, свитки, листы, металлические пластины… А на них списки, рисунки, схемы, таблицы… Четыре недели чистого времени, чтобы изучить найденное, чтобы получить хоть какое-то представление о том, что здесь было и есть. Информация вроде бы достоверная (зачем господину барону врать самому себе?), но часто обрывочная, неполная, особенно та, что касалась конкретно «исхода»…
Планета, как я и подозревал, оказалась закрытой не только для чужаков, но и для местных. Обитаемая часть — примерно одна сороковая от площади всей поверхности. Овальный участок суши, с юга омываемый океаном, с востока и запада перекрытый массивами гор, с севера — труднопроходимыми
Около девяноста процентов обитаемой территории занимало Княжество, десять процентов (в основном, на востоке) — свободные баронства.
Всего в княжестве было девять провинций, четырнадцать городов (от 50 до 300 тысяч жителей), три сотни княжеских сёл и сто двадцать три баронства. Количество населения — оценочно от 4 до 5 миллионов. Самая малообитаемая провинция — северная. То есть, наша. Около 130 тысяч подданных, семь баронств, много лесов, мало дорог, мало деревень, городов нет, а есть лишь четыре относительно крупных посёлка. В самом большом (15 тысяч жителей) располагалась резиденция княжеского наместника Даккария.
Его представитель, кстати, в баронстве уже появлялся.
«Вручение верительных грамот» отметили шикарным обедом, встреча прошла без эксцессов, «в тёплой дружеской обстановке», все остались довольны. Сам Даккарий, по слухам, был уже не очень-то молод, но очень ленив, поэтому без нужды старался по баронствам не шастать, однако пообещал (в коротком письме), что обязательно к нам заедет. При случае, как-нибудь. Может быть, через годик, а может, и через два. Официальный визит — дело серьёзное, готовиться к нему надо заранее.
Как зарабатывают и на что живут княжеские наместники — об этом я знал немного, но подозревал, что, скорее всего, от разных торговых пошлин и от доходов, получаемых в княжеских поселениях. Ну и, наверно, за счёт контроля реакторов-репликаторов в больших населённых пунктах.
Бароны же, подчиняясь формально князю с наместниками, налогов в казну не платили.
В их основные обязанности входило: обеспечивать на своей территории порядок и безопасность, поддерживать в хорошем состоянии дороги и тракты, ловить беглых рабов и преступников и помогать князю «железом и кровью» при внешней угрозе. На практике, внешних угроз князю, ясное дело, не поступало. Так что последнее обязательство являлось, скорее, красивой метафорой, а не действительно выполнимым на практике пунктом вассального договора…
В свете реальных отношений между баронами, наместниками и князем, я долго пытался понять, чего же на самом деле хотел добиться барон Асталис, когда отправлял нас в кудусы. Нет, то, что он собирался прикончить чужими руками Салватоса — это было ясно и так, без долгих раздумий. Но вот с какой именно целью он это делал? Неужели только из личной неприязни?
Для прагматика это бессмысленно, для сноба-аристократа мелко.
Чтобы самому стать наместником?
Логично, но бесперспективно. Зачем ему кресло наместника? В князья оттуда не прыгнешь. Очередным
Совершить государственный переворот и узурпировать власть? Так ведь не дадут же. У князя, как и у любого аристократа, есть свой кристалл власти, но к нему, как я выяснил из архива, привязано сразу шесть амулетов барьера и, соответственно, шесть репликаторов. И если они пропадут, аукнется во всём княжестве, во всех городах и весях, да так, что недополучившие доход граждане могут новоиспечённого властелина на вилы поднять, с них станется…
Единственное более-менее логичное объяснение мне вновь подсказала Паорэ. Правда, неявно, не напрямую. Просто я неожиданно вспомнил, что она говорила про то, как её феномен изучали в баронстве Асталиса. А ещё обнаружил в архиве не слишком приятную для планеты динамику населения. Количественно оно оставалось устойчивым, но что касается качества…
Согласно закрытой статистике, и средний, и медианный уровни барьерного сходства живущих на Флоре людей медленно понижался. Медленно, но неуклонно и через каких-то две сотни лет мог снизиться вообще до нуля. Чем это грозило местному обществу, я до конца не врубился, но то, что ничем хорошим — это, блин, стопудово. А господин Асталис, он мог казаться хоть негодяем, хоть праведником, но точно не дураком. Заделаться главным в песочнице, только чтобы вкусно поесть и сладко поспать, — это не про него. Этому, как я понял из данных в архиве характеристик на всех здешних баронов, требовалось нечто большее. Что именно? Да всё то же самое, что на любой планете и в любом социуме — стать спасителем мира.
Барону Асталису позарез нужны были люди с запредельно высоким индексом барьерного сходства. Женщины — для ускорения эволюции, чтобы, как говорится, улучшить породу (привет старой доброй евгенике). Мужчины — чтобы, во-первых, спариваться с этими женщинами (что мы с Паорэ с успехом и делали), во-вторых, чтобы убивать его конкурентов, и, наконец, в-третьих (самое главное, но пока не доказанное), чтобы проникнуть-таки за барьеры из огненного тумана и что-то там учинить. Такое, чтобы и вправду как-то спасти несчастную Флору от эволюционного вырождения…
Так это или нет, неизвестно. Более достоверных гипотез у меня не было…
** *
Загруженный по самую маковку изучением положения дел на Флоре, я временами попросту выпадал из реальности — настолько увлекательным оказалось это занятие: выяснять, что к чему. Плюс по электротехнической части начали появляться кое-какие подвижки.
Словом, всё шло настолько отлично, что к одиннадцатой неделе моего баронства (а это, ни много ни мало, целых сто дней, как у обречённого на Ватерлоо Наполеона) я попросту не заметил, как женщина, которую я считал безраздельно своей, стала от меня отдаляться. Пусть медленно, потихоньку, но всё равно — с какой-то пугающей неизбежностью.
Сначала мы бросили бегать по ночам к «Мавзолею». Потом Паорэ перестала оставаться в реакторной допоздна, а когда я задерживался на лишние час-полтора и потом возвращался в спальню, она уже почти засыпала и секс, если и был, то какой-то невнятный и торопливый, словно по принуждению. Когда же мы ложились спать вместе, то с каждой последующей ночью времени на любовь подруга отводила всё меньше и меньше, а затем и вообще, ссылаясь на усталость, начала через раз, через два просто отказываться от близости.