Боем живет истребитель
Шрифт:
Наш боевой разворот был представлен для утверждения как новая фигура в вышестоящий штаб. Когда дело дошло до Москвы, выяснилось, что там уже есть такое же представление из другой армии. В этом не было ничего необычного – счастливая мысль могла прийти в голову не одному лишь Краснову. Важно то, что она наконец «пробила» себе дорогу, была по достоинству оценена и признана.
Постепенно у нас складывалась только охотникам присущая тактика действий. Линию фронта пересекали при полном радиомолчании. Шли, как правило, на бреющем: на криворожско-никопольском направлении гитлеровцы стали использовать
В указанном районе старались появляться со стороны солнца. Там ходили парами в поисках врага. Если не находили его в воздухе, штурмовали наземные цели, выбирая их по своему усмотрению. Встречали «мессеров», «фоккеров» – связывали их боем, в самый подходящий момент использовали свой новый прием, который, как правило, приносил нам успех. Но вражеские летчики – тоже не простаки. Вскоре и они станут увертываться от наших приемов тем же способом.
Каждый воздушный бой мы тщательно анализировали, извлекали для себя уроки, делали выводы.
Краснов особенно много внимания уделял взаимодействию в парах. Он предъявлял высокие требования к командиру пары, который, по его понятию, подобно архитектору, должен еще до закладки фундамента видеть контуры будущего здания, представлять себе, как может сложиться воздушная схватка. «Ведущий-творец боя!» – это Краснов настойчиво внушал каждому из нас.
– Если цель своевременно замечена, быстро и правильно занята исходная позиция, дерзко и решительно проведена атака – вы неизменно поставите противника в положение обороняющегося, – убежденно говорил командир эскадрильи. – А в обороне, всем известно, не развернешься, она сковывает инициативу, ограничивает свободу маневра, что уже само по себе равносильно поражению. Вот так должен действовать, организовывать бой свободный охотник. Были у Краснова и на ведомого свои сложившиеся взгляды. Главную его функцию он видел в защите командира, обеспечении полной безопасности. А это требовало особого мастерства и исключительной выдержки. Ведомые нередко увлекались атаками противника, забывали о своей главной обязанности и в результате подводили себя и ведущего.
– Научишься оберегать командира – будешь потом сам ценить ведомых. Взаимодействие пары предполагает обоюдную заботу друг о друге, в противном случае успеха не видать, – поучал летчиков майор Краснов.
Постепенно наши пары превращались в своеобразные «летающие крепости» – к ним никто не мог подступиться, а их огонь был неотразим. Боевая взаимовыручка незаметно вырастала в большую воинскую дружбу. В эскадрилье складывался прекрасный, сплоченный коллектив, где все – успехи, неудачи, радости, горести – было общим, где каждый стоял горой за другого.
Олега Смирнова мы наделили партийной властью, Анатолия Володина – комсомольской. И сразу же почувствовали результаты их деятельности: начали по очереди выпускать юмористический боевой листок, проводить политические информации. Помню, какую бурю гнева вызывали в наших сердцах материалы о судебных процессах над изменниками Родины. Для меня все гитлеровские прислужники были на одно лицо – похожими на того старосту, которого
…Наша боевая деятельность была в разгаре, когда пришло извещение о том, что в Днепродзержинске состоится летно-тактическая конференция 9-го смешанного авиакорпуса.
Ехать пришлось мне: за два дня до вызова от нас внезапно ушел майор Краснов в полк Онуфриенко.
Мы предчувствовали, что человек с таким опытом и умом долго не задержится на одном месте. Но когда узнали о его перемещении – всем стало грустно. Понимали: в должности заместителя командира полка Краснов принесет больше пользы, однако им еще не было сказано последнее слово в должности командира эскадрильи охотников. Я намекнул об этом Григорию Онуфриенко, тот совершенно неожиданно ответил:
– Последнее слово за тобой, Скоморох, принимай эскадрилью – это приказ комдива.
Опешив от такой новости, я не знал, что сказать: мне не нравилась скоропалительность назначения.
– Все будет хорошо, Скоморохов, – добавил Онуфриенко, видя мое замешательство. – Эскадрилья в оперативное подчинение передана полку, так что рассчитывай на мою поддержку и помощь…
Вот так я очутился на корпусной конференции.
Не думал, что этому мероприятию придадут такое большое значение: в нем приняли участие командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский, представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский, наш командарм генерал-лейтенант авиации В. А. Судец и другие вышестоящие начальники и командиры.
Цель конференции – обобщить опыт боевых действий авиаторов корпуса. Выступали многие летчики, делились своими соображениями, наблюдениями, выводами, давали советы, вносили предложения. Мой блокнот пополнился очень ценными записями.
В заключение выступили Р. Я. Малиновский и А. М. Василевский. Они одобрили работу конференции, порекомендовали обобщенный опыт довести до каждого летчика.
Я не предполагал, что в ближайшие дни после окончания конференции снова встречусь с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским, но уже при совершенно других обстоятельствах.
Нашей эскадрилье было поручено прикрытие самолета, на котором следовали с аэродрома Морозовка А. М. Василевский и сопровождавшие его генералы.
Помню, получая приказ, я спросил Онуфриенко:
– Почему остановились именно на нашей эскадрилье? Мы же все-таки охотники…
Тот в ответ хитро подмигнул:
– Прикрывать высокое начальство – дело особо почетное.
А ты уже имеешь опыт общения с ним. Вот тебе и карты в руки.
Под «общением с высоким начальством» он подразумевал мою встречу с Р. Я. Малиновским. Но тогда было совсем иное дело…
Когда генералы во главе с А. М. Василевским прибыли на стоянку, я, представившись, доложил:
– Эскадрилья в составе шести самолетов готова к выполнению задания!
Василевский поздоровался со мной за руку.
– Как отдохнули?
– Хорошо, товарищ Маршал Советского Союза!
– Давно воюете?
– С тысяча девятьсот сорок второго года…
– Знаете, куда полетим?
– Так точно!
– Как вы здесь сражаетесь?
– Стараемся, товарищ Маршал Советского Союза!
В разговор вмешался наш командарм.