Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
Шрифт:
«О, жесточайший император, повинный в гибели стольких тысяч христиан: одних настигла постыдная измена, другие стали жертвами кораблекрушения, некоторые были отравлены или изгнаны, и несметное множество христиан по его наущению были убиты язычниками. Это не христианский император, но ярый еретик, это Юлиан Отступник и новый Иуда, равный иудеям. Притворяясь мирным правителем, он, подобно наемному убийце, ведет войну против своих братьев, войну куда более жестокую, чем та, которую вел Ирод против Христа, — Ирод, подвергавший гонениям Христа, обрушиваясь на его сторонников; Ирод, который истреблял невинных, проливал, как воду, кровь святых и оставлял их трупы на растерзание небесным птицам» [718] .
718
Ibid., §. 7. P. 164. Как ни странно, эта антивизантийская вставка избежала внимания Понселе, однако ее значимость не ускользнула ни от Карпини (Carpini C. La prigiona di Boemundo… P. 72–73), ни от Руссо (Russo L. Il viaggio… P. 13 sq.)
Как
Затем Боэмунд вновь обратился к Ричарду де Принципату, напомнив ему, как тот пострадал от действий басилевса. Ричард, вполне вероятно, присутствовал в момент, когда Боэмунд рассказывал об этом приключении, которое должно было прославить воплотивший себя в христианских деяниях норманнский клан: Танкреда, охраняющего Антиохию, Ричарда, товарища по плену, и особенно Боэмунда, истинного «воина Христова», освобожденного святым Леонардом и готового вновь сражаться за Христа против его врагов, начиная с самого вероломного среди них, басилевса Алексея [719] .
719
По моему мнению, такая идеология отражена в иконографии мавзолея Боэмунда, в правой части бронзовых ворот. См. далее, эпилог.
Но присутствовал ли в Сен-Леонар-де-Нобла Бруно де Сеньи, которому понтифик поручил сопровождать Боэмунда в его странствии по Франции? Если он находился подле него, то мог ли он не знать о сильнейшей антивизантийской «начинке» речей Боэмунда? И если такая тональность была прямо противоположна той, что звучала в речах Боэмунда, обращенных к папе Пасхалию II, как объяснить то, что Бруно де Сеньи сразу же не предупредил папу о той новой направленности, которую Боэмунд намеревался придать своим призывам к крестовому походу?
Первая версия «чуда святого Леонарда», вновь переписанная епископом Валераном до 1111 года, была составлена спустя некоторое время после посещения Боэмундом обители Сен-Леонар-де-Нобла. Она прекрасно иллюстрирует метод пропаганды, который тот использовал, и является, возможно, самой ранней из известных ее вариаций, если исключить первую, подправленную незадолго до этого, версию норманнского Анонима. Устный рассказ Боэмунда, прозвучавший весной 1106 года и чуть позже переложенный в письменную форму, служил не только интересам монахов Сен-Леонар-де-Нобла (чьими молитвами заручился Боэмунд), но прежде всего его собственным, нацеленным на проповедь крестового похода. Цель рассказа — выставить Боэмунда в выгодном свете: поборник Христа на Востоке, обладающий покровительством Бога и святых; храбрый воин, снискавший всеобщее восхищение; неуязвимый победоносный предводитель, гарант будущей победы в битве за Бога, в которую он намерен вступить против его врагов, первым из которых является изменник и отъявленный еретик Алексей. Басилевс — препятствие, которое необходимо сломить, прежде чем выступить против язычников, чтобы стяжать материальные и духовные награды, обещанные тем, кто ведет «войну во имя Господа».
Другое «чудо святого Леонарда», предваряющее первое, рассказывает, как святой спас Ричарда де Принципата, попавшего в руки вероломного императора. Ричард тоже назван «рыцарем Христа и святых», защитником христиан; в видении святой объявил ему о том, что «неправедность императора не возьмет верх над ним» [720] . Затем святой явился самому Алексею, и император, устрашенный видением, повторявшимся трижды, был вынужден освободить Ричарда. Этот текст, гораздо более короткий, служит своего рода введением, вспомогательным элементом версии, которая только что была нами прокомментирована; он усиливает её содержание.
720
AA SS Novembris 6, III. P. 160.
Бесполезно подчеркивать сходства и различия, существующие между этим рассказом и повествованием Ордерика Виталия, которое мы анализировали ранее [721] : святой Леонард, как видно, играет в повествовании хрониста роль второго плана. Такая версия, мало напоминающая церковную, вероятно, передает речи Боэмунда, которые он произносил в светских собраниях или при куртуазных дворах, таких, как, например, дворы Нормандии, в большей степени любившие потешить себя рассказами о воинских и рыцарских подвигах, нежели благочестивыми писаниями священников и чудесами святого, почитаемого монахами в далекой Аквитании.
721
О «романе», написанном Ордериком Виталием, см. главу 19.
Напротив, в другой, краткой версии чудес святого Леонарда мы не найдем ничего: ни прославления военных заслуг норманна, ни рассказа о его миссии крестоносца, ни тем более уничижительной пропаганды против Алексея. Есть лишь упоминание о пленении Боэмунда и Ричарда, которых Балдуин I не мог вызволить из плена из-за невозможности собрать требуемую сумму для выкупа. Паломник, посетивший Боэмунда в его темнице, посоветовал ему обратиться к святому Леонарду; последний явился ему на следующий же день, чудесным образом лишив его оков. Чуть позже Боэмунд отправился в монастырь святого и преподнес ему оковы из золота и серебра, подобные его узам [722] . Идеология этого «чуда» вновь становится чисто монашеской.
722
AA SS Novembris 6. P. 160–163.
Не стоит говорить, что рассказы, прославлявшие Боэмунда, приобрели в те
22. Королевский брак
После Сен-Леонар-де-Нобла Боэмунд предпринял продолжительную пропагандистскую поездку, хронологию и этапы которого сумел восстановить Луиджи Руссо [723] .
Неизвестно, сколько времени Боэмунд оставался в Лимузене, но известно, что 30 марта 1106 года он находился в Сент-Омере, более чем в 670 км от него [724] . Ранее он миновал Шартр, где оставил часть своей «свиты» и имущества. Между Лиможем и Шартром он и его спутники могли проехать рядом или даже через Сивре, где приходским священником был Петр Тудебод. Возможно, тогда Петр и получил от своего бывшего товарища из окружения Боэмунда (возможно даже, от самого норманнского Анонима, если тот входил в свиту норманна) экземпляр рассказа — точнее, его подправленную версию, очернявшую басилевса, Раймунда Тулузского и Петра Пустынника по уже указанным нами причинам. Впоследствии Тудебод лишь добавил к ней заметки личного характера, касающиеся кончины двух его братьев, и некоторые подробности тех событий, свидетелем которых он являлся. Если отложить в сторону эти добавления, текст, который мы приписываем Петру Тудебоду, оказывается не чем иным, как второй версией повествования норманнского Анонима. Итак, Тудебод — не хронист, но священник-крестоносец, спутник норманнского Анонима [725] .
723
Russo L. Il viaggio…, appendice, p. 39–42; Руссо оценил расстояние между городами, которые посетил Боэмунд, «с высоты птичьего полета», тем самым значительно сократив его. Со своей стороны, я рассчитал расстояние в соответствии с современными дорогами — многие из них повторяют старые пути, возобновляемые в течение веков. Значительных расхождений выявлено не было.
724
Я отсылаю читателя к статье Л. Руссо, где он найдет ссылки на тексты, позволяющие подтвердить этот путь и сравнить его с тем, что предложил Евдейл (Yewdale… P. 109): он представил похожий маршрут, но с другими датами, опережающими установленные более, чем на месяц.
725
Я полностью разделяю на этот счет мнение Рубинштейна: Rubenstein J. What is the Gesta Francorum, and who was Peter Tudebode? // Revue Mabillon, 16. T. 77, 2005. P. 179–204.
Судя по свидетельствам, Боэмунд находился в Сент-Омере в конце марта; несколькими днями позже Бруно де Сеньи появился в Берге (в 38 км от Сент-Омера), где он принял участие в посвящении нового аббата. Был ли он там вместе с Боэмундом, неизвестно. Затем оба они вернулись в Шартр, преодолев расстояние в 360 км; они могли оказаться в городе между 20 и 30 апреля, после встречи Боэмунда с королем Франции Филиппом I же обсуждался брак, о котором уже ходатайствовал Ричард де Принципат. Ордерик Виталий и Сугерий, между прочим, подробно информируют нас об этом событии, составляющем одну из двух важнейших причин прибытие во Францию князя Антиохийского [726] .
726
Помимо этих двух свидетельств присутствие Боэмунда во Франции и его брак в 1106 году отмечены в различных анжуйских анналах, изданных в Halphen L. Recueil d’annales angevines et vendomoises. Paris, 1903; см., например, Annales de Saint-Aubin… P. 7, 44; Annales de Vendome… P. 68–69, a. 1106, где Боэмунд назван «vir magnae opinionis et lamae, dux Antiochiae…».
В действительности речь шла о двух браках: для Танкреда Боэмунд добился руки Сесилии, незаконнорожденной дочери Филиппа I и Бертрады де Монфор, а для себя — руки Констанции, законной дочери Филиппа и Берты Голландской. Ранее Констанция была замужем за Гуго, графом Труа, но, вероятно, 25 декабря 1104 года по настоянию Ива Шартрского она была разведена с мужем по причине кровного родства [727] .
Свадьба Боэмунда и Констанции состоялась в Шартре — точную ее дату установить не удается. Во всяком случае, произошло это событие «после Пасхи», которая в тот год приходилась на 25 марта, или, что более вероятно, в конце апреля и даже начале мая 1106 года [728] . Сугерий, поведавший об этой свадьбе, восхваляет «прославленного Боэмунда, князя Антиохии», который смог стать хозяином этого города лишь благодаря божьему вмешательству. Он воспевает его победы, как и победу его отца Гвискарда над византийским императором, подчеркивая роль легата Бруно де Сеньи, посланного Пасхалием II для того, чтобы «побуждать и поощрять к походу ко Гробу Господню» [729] ; Сугерий не упоминает о каком-либо нападении на Византию, но все указывает на то, что такая возможность не казалась ему греховной.
727
Yves de Chartres. Epistula 158 // PL. T. 162, col. 163–164. Об этом браке, a также о «примирении» папы и французского короля см.: Monod B. Essai sur les rapports de Pascal II avec Philippe Ier (1099–1108). Paris, 1907. P. 42–47.
728
Относительно этой даты см. аргументы Russo. L. Il viaggio… P. 11–12, notes 65–69, et p. 24.
729
Suger. Vita Ludovici Grossi r'egis, c. 9 / Ed. et trad. H. Waquet. Paris. 1964. P. 46–48.