Боевой клич
Шрифт:
Едва улеглось первое радостное волнение, вызванное нашим возвращением обратно в Новую Зеландию, как начали сказываться последствия недель, проведенных в болотах и джунглях Гвадалканала. Чуть ли не каждую ночь меня будили:
— Мак, у испанца жар...
— Мак, индеец в бреду...
— Мак, Эрдэ заболел...
— Мак, с Дэнни беда. Бредит и орет, что не хочет стрелять кроликов.
Ночи бреда и кошмаров, жар и озноб, бледные, изможденные, давно небритые, лица, покрытые испариной. Малярия жестоко терзала всю вторую дивизию. Меня самого схватывало раз десять. Разумеется, в каждом полку существовал небольшой госпиталь, но все
— Ну давай же, старый морской пердун, открой свою пасть или я залью тебе сок через задницу.
Они меняли холодные салфетки у меня на лбу, когда жар возвращался. Они укутывали меня одеялами, когда меня знобило. И я делал для них то же самое, когда малярия снова сбивала с ног тех, кто, казалось, уже выздоровел. Время от времени в палатке появлялся Педро или кто-нибудь из санитаров. Они делали все, что могли, чтобы облегчить наши страдания, хотя сами валились с ног от болезни и усталости.
Хинин в таблетках закончился, и нам пришлось принимать его в растворе. Жуткое пойло. Иногда казалось, что легче сдохнуть, чем пить эту дьявольскую микстуру.
День за днем, неделю за неделей малярия кружила над палатками второй дивизии, сбивала с ног сотни и тысячи парней, но всем страданиям когда-то приходит конец, и мы постепенно выздоравливали. Выздоравливали для того, чтобы снова стать в строй.
Поскольку наша штабная рота по численности меньше, чем линейные роты, то в столовой нам требовалась всего половина помещения. Это и подсказало Элкью просто гениальную идею: перегородить столовую пополам и сделать в ней нечто вроде собственного ротного клуба. Идею с восторгом поддержала вся рота и, не дожидаясь официального разрешения, принялась за дело.
Прежде всего мы отправили в рейд по лагерю и его окрестностям несколько групп, которые подбирали или просто воровали все, что могло пригодиться для клуба. Руководил операцией, конечно же, испанец Джо. Он за целую милю мог унюхать плохо лежащие гвозди и стройматериалы. Впрочем, даже если они были под охраной, то все равно попадали к нам. В этом деле испанцу нет равных. Результатом его умелых действий стала деревянная стена, разделившая столовую на две части. Потом он где-то «позаимствовал» печку-буржуйку и раздобыл доски, из которых мы сделали теннисный стол, десятка два стульев и полдюжины столов.
Френч, вначале косо смотревший на наше мародерство, вскоре махнул рукой и молчаливо благословил затею.
Тут уж мы развернулись как следует, Начали с того, что собрали по фунту с каждого морпеха и таким образом оказались владельцами казны клуба. Казначеями выбрали Мэриона, сержанта Пэриса, Педро Рохеса и меня. После короткого военного совета мы закупили в Веллингтоне дюжину подержанных кресел и диванов, а также большой радиоприемник, который поставили на стойку бара. Проигрыватель и
Сэм Хаксли нарушил все традиции, позволив нам брать положенное по рациону пиво сразу на всю роту. Это сразу дало возможность выделить несколько ящиков для бара, поскольку в роте пиво пили не все, а кое-кто находился в отпуске или в госпитале.
Да уж, клуб у нас получился что надо. Тот, кто служил в армии, поймет, как здорово прийти вечером в такое место, выпить пивка, послушать музыку, перечитать письма из дому, перекинуться в картишки или просто послушать радио. Довольно часто мы ловили «Розу Токио» на английском языке. Помнится, однажды японский диктор ядовито заметила, что часы на здании парламента в Веллингтоне отстают на две минуты... и оказалась права. Мы сами проверяли.
Каждый день нас снова и снова гоняли на полевые учения, невзирая на погоду, причем моим ребятам доставалось больше всех, поскольку, независимо от того, какая рота проводила учения, всем требовались связисты. Легко догадаться, что чаще всего трудности выпадали на долю Левина, Он безропотно и добросовестно выполнял свои обязанности. Настолько добросовестно, что однажды обморозил себе ноги, когда ему пришлось несколько часов просидеть с радиостанцией в окопе по колено в воде.
Док Кайзер вызвал меня к себе и предложил освободить Левина на пару дней от всех нарядов. Я, разумеется, не возражал, но запротестовал сам Левин.
— Ребятам это не понравится, — грустно сказал он, когда я помогал ему добраться до палатки.
— Да брось, Джейк. Все о'кей. Через месяц-другой станешь капралом, так что держись, старик. Считай, что принят в семью.
— Нет, Мак, еще нет. — Он закурил сигарету и глубоко затянулся дымом. — Пока не побываю в бою, я не могу стать одним из них.
— Это кто же так решил? Ты сам или кто подсказал?
— Иди ты к черту, Мак, я же серьезно так думаю.
— А я тебе говорю, хватит надрываться. Они уже приняли тебя. Постой... я, кажется, понял... Это потому, что ты еврей?
Левин побледнел. Я обнял его за плечи.
— Ты просто спятил, Джейк. Из-за Непоседы, да?
— Я не знаю, почему он невзлюбил меня, Мак. Я делаю все, чтобы подружиться с ним и не хочу неприятностей, но еще немного, и я не выдержу и набью ему морду, а там хоть под трибунал. Ребята тоже часто подначивают меня, но я знаю, что они шутят, а Непоседа...
— Да он в общем неплохой парень и еще образумится, посмотришь.
— Он говорит, что война началась из-за евреев, что все евреи трусы...
— Эх, Джейк, если бы достаточно было набить морду, чтобы вышибить из человека дурь... Ладно, пойдем-ка лучше в клуб, я угощу тебя пивом.
Испанец Джо облокотился на стойку бара и, окинув взглядом обступившую его толпу восхищенных новозеландцев, горестно вздохнул.
— Да-да, друзья мои, совсем стал плох старый Джо. Теперь даже Джо Луис [14] может обставить меня.
14
Чемпион США по боксу.