Боевой устав гнома
Шрифт:
– Наша задача уничтожать панические слухи в зародыше, а не распространять их, – отрезал Стволов. – А если ты будешь повторять вражескую агитацию, живо вылетишь со службы. Опять станешь нищим рикшей! И никаких тебе лицензий на извоз! – Федор погрозил паникеру кулаком и спешно погасил зеркало, чтобы не видеть шумное возмущение ослокентавра.
Упоминание коварного гоблина Кваквасы, начальника саматского тайного сыска, заставило его поморщиться. Неужели опять предал и подставил, проклятый лже-погонщик черепах?
Стволов снова потянулся к миске с личинками, но передумал и тихо вышел из будуара. Пора было бить в набат. Властная верхушка из числа дроу предательски бросила вверенный ей город на растерзание неведомым Жнецам, Мать их Грязь!
«Может, и нам драпануть, пока не поздно?» – подумал он и тут же отогнал предательскую мысль.
По дороге из своего западного крыла здания он внезапно заметил, что настенные кристаллы светят заметно слабее обычного, не получив должной подзарядки, а вездесущих слуг и вовсе не видать. У главного входа, перед широкой лестницей на второй этаж, понуро сидел на нижней ступеньке всего один гвардеец. Пилотка в форме плавника торчала у него из кармана камзола, вместо того чтобы гордо красоваться на макушке.
– Где второй постовой? – почти без удивления спросил Стволов.
Пожилой дроу кое-как поднялся, но все же постарался принять бравый вид, при этом нахлобучив пилотку задом наперед. Промямлил что-то невразумительное, Федор махнул рукой и отправился на второй этаж. По дороге он зацепился взглядом за укутанную в ткань скульптурную экспозицию из гипса, которую изготовил местный мэтр монументального искусства в качестве образца для будущего мемориала. Можно было понять, что под тканью – две фигуры героев Самата, освободителей города от лже-Вэйруна и его некромантов. Заготовка уже несколько месяцев пылилась под лестницей, не успев получить официальное одобрение Муниципалитета и самого Дуумвирата.
«Наср, – с досадой подумал мэр. – Ну мы облажались! Видать, так и не поставят нам гранитно-антрацитовый памятник. Некому будет».
Он собирался созвать Маггута, а также Боксугра, Жрадка и кого-нибудь еще, кто не успел сбежать из Саммата, в большой рабочий кабинет дворца и решить, как справиться с бедой. Однако Зак явился сам, почти сразу после коллеги по правящему Тандему.
Афроорк находился в замечательной физической форме и отличном расположении духа.
– Поздравь меня, мужик! – рявкнул он, потрясая объемистым дерюжным баулом. Тот был туго набит, аж швы трещали. – Знаешь, что внутри? Нипочем не угадаешь!
– Хорошо бы голова Безликого Жнеца. А лучше несколько.
– Коллекционируешь чьи-то головы? Решил, что этому городу нужен кровавый тиран? Одобряю, давно бы так! – Зак ухмыльнулся. – Но у меня здесь кое-что получше отрубленных голов. Это вяленые бананы!
Зак расплылся в еще более широкой улыбке и любовно погладил ношу.
– Да брось, откуда они здесь? – не поверил Федор.
– Прямиком из Срединного Мира, а точнее из нашего милого процветающего Даггоша. Онибабо привез. Эй, Онибабо, заходи, сир Стволлут желает тебя видеть!
В кабинет нерешительно вошел гоблин из племени тувлюхов, ветеран боевого похода по Подтеменью и добрый товарищ Дуумвирата. Он почти не изменился за год разлуки. Все та же смущенная улыбка, все то же простое и открытое лицо. Лишь приодет был по моде Даггоша: меховая безрукавка из зебры, отороченная перьями, юбка из пальмовых листьев и плетеные из пальмового же лыка высокие лапти. На висках у гоблина прибавилось седины, а вокруг глаз морщин. В руках он держал покрытую колдовской резьбой доску – транспорт для путешествия между Срединным миром и Подтеменьем.
– Онибабо, старина! – искренне обрадовался Федор. – Молодец, что вернулся. Как там наш Даггош? Помнит ли своих вероломно свергнутых правителей?
– Помнит, сир, а как же! Почтенный Волосебугу и его наперсник Минджуку по всем опросам считаются самыми лучшими вождями прошлого!
– А как же даггеран Маггут и теневой лидер Стволлут? – Федор подмигнул отчего-то нахмурившемуся Заку. – Ведь это мы наполнили золотом государственную казну. Жизнью рисковали, между прочим. Небось, нашими именами называют парки, улицы и новые города?
– Не совсем, сир. Вашими именами пугают детей и уппо… поппо… тупозицию. Говорят, что сир Зак лично уморил в застенках тысячи ни в чем не повинных гоблинов, а вы по ночам разъезжали в боевой черепахе по столице и хватали женщин для своих неприличных утех. Утешались прямо на броне! Ну, еще преступность и олигархов поощряли, недовольных ссылали в джунгли…
– Вот же Насрово отродье! – возмутился Зак. – Fucking shit!
– …И заразили наш бедный народ анальным герпесом, – шепотом довершил перечисление лживых обвинений Онибабо. – Я было попытался оспорить эту клевету, так меня и сослали обратно в Подтеменье. Говорят, раз любишь служить злодеям, отправляйся к ним на убой. Едва успел бананы прихватить.
– Они хоть не отравлены? – забеспокоился афроорк. – Раз меня так ненавидят…
– Нет, сир, что вы! Я лично их собирал и вялил. Натуральный продукт, выращен без капли магии. Только немного старинных заговоров и черепашьего навоза для подкормки. Ну и горсточка карликовых хорхоев в почву, чтобы рыхлили как следует.
– Ладно, если так.
Афроорк запустил пятерню в горловину мешка, вытащил оттуда несколько темных ленточек, понюхал и отправил в рот. Задумчиво погонял языком, пожевал. На черно-зеленом лице расплылась блаженная улыбка.
– Тот самый вкус, тот самый аромат! Хочешь, Федор? – фальшиво предложил он, пряча баул за спину.
– Не время обжираться лакомствами. Самат в опасности. Пока мы с тобой ласкали молодых жен да решали важные международные дела, внутренние покатились под гору. Онибабо, ступай к Боксугру за довольствием. И пусть тебе лучший кубрик в казармах определит. На входе сюда гвардеец стоит, скажи ему, чтобы проводил. Все равно от него никакого толку. Да, вот еще что. Передай там Боксугру, чтобы с Заком или мной связался как можно скорее. Не забудь!