Боевой вестник
Шрифт:
— Ту истину, любимая, что в жилах принца Леона нет ни капли крови Эверретов. Ту истину, любовь моя, что твой мальчик был рожден от семени… Нэйроса Вэйлорда!
Анриетта вскрикнула. Ничто в жизни не пугало ее настолько, насколько напугали слова Фэтча. Долгие годы она хранила эту тайну от всех: и от мужа, и от истинного отца Леона.
Видя слезы и выражение ужаса в глазах королевы, Симидар Фэтч улыбнулся и, подойдя, обнял ее:
— Не страшись ничего, любовь моя. Это наш с тобой сын. Никто не узнает. Это будет нашей тайной. И его права на трон я не оспорю и не нарушу. Но всему свое время. А возвращать его сейчас
— Да, — прошептала испуганная Анриетта.
— И еще. Забудь имя Симидар Фэтч. Я — Хлодвиг Эверрет. Так будет лучше для всех. И тебе так будет легче.
Цитадель, одна из старейших в ордене, была невелика. Более крупные стали строить позже, когда орден разбогател. Однако высокие стены были крепки и ров имелся: ведь поблизости находился Гретанвудский лес, за которым сразу же начинались обширные и мрачные заросли Змиева леса.
Странно, что великий магистр не продал ее заодно с многими другими, хотя имелся более короткий путь для обмена письмами между Лютецией, столицей Триозерья, и городом Арпелией, что лежал северней Триозерья, в Гретанских горах.
На дороге, в сотне шагов от поднятого моста через крепостной ров, остановилась повозка. В ней сидели трое, у одного на голове был мешок, руки связаны за спиной. Спутникам его, сидевшим по сторонам, на вид было лет по тридцать с чем-то. Один, длинноволосый, среди разбойников лесного короля Роберта, что вместо короны носит капюшон, был известен как Шон Арчер, по прозвищу Покойник. Второй, коротко стриженный и темноволосый, молчаливый и угрюмый, звался Галиган, по прозвищу Болтун. Болтуном его прозвали за то, что он не мог говорить. Сейчас он поднял белую тряпку на палке и стал ею размахивать. Со стрелковой бойницы у ворот цитадели вестников ответили тем же сигналом.
Телега неторопливо двинулась и снова остановилась, сократив расстояние до рва на две трети.
— Желаете ли послать весть? — крикнули из бойницы.
— Нет! — громко ответил Шон Арчер.
— Желаете ли узнать, нет ли на ваше имя письма?
— Нет! — повторил Покойник.
— Тогда какого дьявола вы здесь делаете? Кто вы такие? Назовитесь немедля!
— Я Шон Хантер! А это Гал Хантер!
— Вы братья?
— Нет! Мы наемные охотники торговой гильдии Лютеции! Нашим ремеслом является охота на нечестивых людей, должников и прочее! Мы там все Хантеры! Вы должны это знать!
— Нам это известно! Что за пленник с вами?
— Не так давно, — принялся объяснять Шон так громко, чтобы его слышали на воротах, — престол ордена вестников и командор городской стражи Лютеции объявили награду за поимку особо опасного преступника, именуемого Олвин Тоот! Ведомо ли вам сие?
— Ведомо! И что?
— Он перед вами! Имя свое, паскудник, скрывает, но по приметам это он! Мы желаем его сдать за полагающуюся награду!
— Отчего в резиденцию магистра или Лютецию не свезли в таком случае?
— Нас пытались перехватить по дороге! Едва отбились! Возможно, это его подельники были! Или он в сговоре с лесным разбойником Робертом и его шайкой! А может, какие злодеи позарились на полсотни ликов
— Откуда нам знать, что это он?
— Небось ваш магистр разослал весть по всем цитаделям ордена, и старший клир вашей крепости имеет более полные приметы Олвина Тоота! Мы желаем говорить с ним!
— Не много ли ты хочешь, Хантер? Говорить с самим старшим клиром!
— Не более чем возможно, дружище! У вас, вестников, свои правила, и мы их уважаем! Но и у нас, наемных охотников, свои правила! И мы будем признательны, если вы отнесетесь к ним с уважением! Мы желаем говорить с клиром и передать пленника ему! Именно он владеет вашей казной, а значит, платить может тоже он! Если вам не интересно наше предложение, мы, конечно, уберемся. Но за судьбу этого негодника с мешком на голове я уже отвечать не буду! Как я сказал, у нас много дел и хлопот и без него! Только едва ли в вашем орденском престоле будут рады, что вы упустили такую возможность! Видимо, очень важная птица, коли такие деньги за его голову обещаны!
— Ждите! — после недолгой паузы крикнули из бойницы.
Наступила тишина. Только ветер шелестел в кронах деревьев, срывая омертвевшие желтые листья. Шон прочистил осипшее от крика горло глотком вина и протянул флягу Галигану — незаконнорожденному сыну одного из южных лордов королевства. Тот кивнул в знак благодарности и тоже приложился к фляге.
— Не увлекайтесь вином, черт вас дери, — пробубнил пленник сквозь мешок.
— Да мы по глотку. Не бранись, — шепотом отозвался Арчер.
Вскоре ворота, являющиеся заодно и мостом, со скрипом стали опускаться.
— Гляди-ка. Кажется, получилось, а, Олвин? — Покойник улыбнулся.
— Погоди ты радоваться, — отозвался пленник. — Все только начинается. И нам предстоит еще многое сделать и остаться в живых при этом.
— Ну, — фыркнул Шон. — Я столько раз умирал, что смерть просто больше не придет за мной. Скажет: «Ах, это тот самый Шон Арчер? Ну его к тринадцатому. Не пойду за ним. Опять он меня вокруг пальца обведет».
Мост опустился, разметав опавшую листву.
— Поучись молчанию у Болтуна, Шон. Поехали, и да поможет нам вся дюжина и их папаня, — прошептал Олвин Тоот.
Облака плотно закрывали небо, и едва ли они разойдутся до ночи. Трудно было определить направление. Капитан Вистлер хмуро смотрел то на воды, то на тучи, то на порванный парус, который торопливо снимали матросы. Лютый осенний шторм настиг их, когда они перевозили припасы на остров Последний Взор — клочок каменистой суши южнее Волчьего мыса. Там находилась самая западная цитадель вестников, и служба в ней считалась истинным проклятием. Вечно обдуваемый ветрами остров первым, наряду с Волчьим мысом, принимал удар Странствующего королевства, когда оно в очередной раз появлялось. С водой там было плохо, еще хуже с едой и вином. Про женщин лучше вообще не говорить. Не зря туда назначали в качестве наказания: и вестники не безгрешны. Орден неплохо платил тем капитанам, что брались за перевозку припасов для гарнизона цитадели Последнего Взора. И перед близкой зимой это был хороший шанс для гребцов и моряков пополнить кошельки.