Боевые дни(Рассказы, очерки и приключения)
Шрифт:
На двери висели три больших замка.
Начальник поднял с земли камень и стал сбивать замки один за другим. Он сбил замки и навалился на дверь. Дверь не открывалась.
Тогда начальник достал из кармана электрический фонарик, осветил дверь и увидел в ней маленькую дырочку.
— Так я и думал, — сказал он, — тут ещё четвёртый замок есть — французский. Дело плохо.
Красногвардейцы стали колотить в дверь прикладами.
— Бросьте, ребята, — остановил их начальник. — Всё равно ничего не выйдет. Дверь стальная. Вот если бы в погреб через окно как-нибудь попасть.
Изнутри
Он обошёл вокруг погреба. Окошки в погребе были маленькие, все с решётками.
— Решётка — это пустяки, — сказал начальник, — решётку выломать можно.
Да что с того? Всё равно в такое окно никто из нас не пролезет. Тут кошка и та застрянет.
Вдруг чей-то голос сказал:
— Я пролезу!
— Кто это тут пищит? — сказал начальник и оглянулся.
Перед ним стояла Таня, закутанная в одеяло.
— Вам трудно пролезть оттого, что вы все толстые, — сказала она, — а я тонкая.
— Правильно! — захохотал начальник. — Молодец! А ну-ка, ребята, ломайте решётку.
Красногвардейцы выломали решётку, потом обвязали Таню ремнями.
— Ну, а теперь лезь, — сказал папа.
Таня влезла в окошко и повисла на ремне.
— Стой, Танюша, ты фонарик забыла! — закричал начальник.
Танюша высунула из погреба руку и взяла фонарик.
Стали спускать Таню.
— Бросайте! — послышалось из погреба.
Красногвардейцы выпустили ремни. В погребе что-то загрохотало.
Потом сразу стало тихо.
— Таня! Таня! — закричали все вместе: и начальник, и папа, и красногвардейцы.
— Не кричите все сразу, — сказала Таня, — а то я боюсь.
— Ты ушиблась? — спросил её папа.
— Нет, я на мешки упала. Только ящик какой-то повалила. И фонарик у меня потух. Я его выронила.
Все замолчали. Ждали, пока Таня найдёт фонарик и отопрёт дверь.
— Замок высоко — достать не могу, — послышался из погреба жалобный голос.
— А ты ящик придвинь, — посоветовал начальник.
Опять стало тихо. Вдруг в двери что-то щёлкнуло.
Начальник осторожно нажал на дверь. Дверь открылась. Таня с фонариком в руках вышла из погреба.
— Ура! — закричал начальник. — Ну, а теперь иди, погрейся. — И он сам отнёс её в машину и закутал в одеяло.
Пока он её нёс, Таня заснула и уже больше ничего не помнила.
Проснулась Таня, когда было уже светло.
Она лежала на столе в чужой комнате.
Рядом стояли папа и мама и смотрели на неё.
— Мамочка, — сказала Таня, — как ты сюда попала? Ведь все мосты разведены.
— Это вчера вечером были разведены, а ночью их опять свели.
— И ты ночью домой пошла?
— Пошла, конечно, — ответила мама. — Прихожу
— Ну, что же, папа, — сказала Таня, — взяли вы вокзал?
— Взяли, взяли, — ответил папа. — И вокзал взяли, и Зимний дворец взяли, и почту. Теперь всё наше.
— А правда, что я ночью погреб открывала, — спросила Таня, — или это мне только приснилось?
— Правда, правда, — засмеялся отец, — я уже маме рассказывал.
— Ах, мама, если бы ты знала, какой у меня был электрический фонарик… — начала было Таня и не договорила.
Дверь открылась, и в контору вошёл красногвардеец, весь обмотанный пулемётными лентами. Он молча поздоровался с папой и мамой, потом повернулся к Тане.
— А я к вам, — сказал он.
Первый раз в жизни Таню назвали на «вы». От удивления она даже приподнялась.
— Наш начальник просил передать вам подарок, — сказал красногвардеец и достал из кармана фонарик, тот самый, о котором только что говорила Таня.
БОЕВЫЕ ДНИ
Толстый офицер сидел за столом и перебирал бумажки. При этом он бормотал нараспев:
— Долой войну, долой войну… долой войну… долой войну… долой войну… долой…
Другой офицер, сидевший рядом, с изумлением вскинул на него глаза.
— Что с вами, поручик? В большевики записались? [2]
— Нет, это я резолюции читаю.
— Какие резолюции?
— Резолюции частей Петроградского гарнизона. Вот, скажу я вам, мерзавцы.
Воевать не хотят. И все, как один, большевики!
Разговор этот происходил в помещении Петроградского военного округа.
— На прошлой неделе, — продолжал толстяк, — генерал Черемисов заявил Керенскому: «Если вы не разгоните Петроградский гарнизон, я уйду».
2
Большевики выступали против участии России в первой мировой войне, как несправедливой, ненужной народу. — Прим. ред.
— Ну, а Керенский что?
Ясно что. У него этот проклятый гарнизон тоже в печёнках сидит. Да вот только совет собачьих депутатов мешает.
Офицер закурил папиросу и прибавил:
— Но теперь уж, кажется, скоро. Вчера Временное правительство постановило послать большую часть петроградских солдат на фронт, а остальных разбросать по другим городам. Здесь они, того и гляди, бунт подымут.
— А сколько их здесь?
— Шестьдесят тысяч дармоедов!
В это время к толстяку подошёл адъютант и сказал: