Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля
Шрифт:
Луч уполз на соседнее сиденье, голоса стихли. На потолке задребезжал динамик, и металлический голос объявил, что на следующей станции выходить.
Я проснулся и понял, что Усть-Цильмы, которую искал, нет.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НЕФОРМАЛЫ
Человек работает в неплохом месте, получает серьезные деньги, у него перспективы роста — многие позавидовали бы. Но он сидит ночами и рисует планы, мечтает о собственном деле и однажды уходит в свободное плавание.
«Жадность правит
Эти мечтатели с детства конструировали миры: один рисовал карты Средиземья и дрался с орками, другой был погружен в музыку, третий придумывал во дворе государства с разными формами правления. Прошли годы: первый создал сеть книжных магазинов, второй владеет одним из лучших хостинг-провайдеров страны, третий окончил Стенфорд и строит интернет-молл.
Пока они сколачивали капитал, Россия ушла от демократии и получила вертикаль власти — и в итоге стала еще более заколдованным местом, которое мечтатели хотят расколдовать.
Многие из них сражаются не только с коррупцией и другими бедами, но и с самими собой. Они ищут ответы на вопросы о том, нужна ли на самом деле предпринимателю свобода и навязывать ли клиентам и партнерам свои ценности. Эта внутренняя драка иногда горячее той, что они ведут с конкурентами.
Глава I. Траектория кочевника
2006, СЫКТЫВКАР
— Он свихнулся, да?
— Чего выкаблучиваться-то, распечатал и забыл!
— Да показушник он, вот и все…
Только бухгалтер понял Федора и поднес к глазам лист с цифрами. За спиной шепталось пол-офиса — барин чудит, непробиваемый и упертый, глядит сквозь очочки, отутюженный, вежливый. Чудит и делает вид, что чистюля.
Впрочем, в глаза Федору никто ничего не сказал, связываться с чудаками все боятся, особенно если этот чудак — начальник.
Бухгалтер кивнул, и Федор протянул ему свои ничтожные рубли. Потом расписался в ведомости и забыл шепот за спиной.
Десять минут назад он стоял у принтера, мечущего в лоток раскаленную бумагу со статьей в «Материалы по археологии Европейского Северо-Востока» — «К вопросу об истоках культуры харинского типа» [33] . Собрав рукопись, заполнил бриф, сколько израсходовал чужой бумаги, и направился за нее платить.
Менеджеры, дизайнеры и копирайтеры ржали над ним, потому что бумага была фактически его собственной. Федор управлял агентством, наполовину принадлежавшим его матери, и, видите ли, хотел возместить ей тридцать листов, чернила и пробуждение сомнамбулы-принтера. Идиот. Князь Мышкин.
33
Овчинников Ф. В. О происхождении харинской полихромной пояс- ной гарнитуры (к вопросу
Федору, впрочем, было наплевать. Он думал, как реализовать идею, которая должна была превратить его из менеджера в кочевника, несущегося по завоеванным территориям.
Единственное, что обижало Федора, — это то, что людям плевать на работодателей, их издержки, амортизацию мощностей — не говоря о доброй традиции выноса с заводов, пароходов и управлений гаек, запчастей, канцтоваров, рулонов, свертков, емкостей и сыпучих субстанций. Плюнуть и растереть, да. Я ничему не хозяин, но все мое.
Правда, Федор сразу вспоминал реку Понью, и вокруг сгущался стыд.
Они сплавлялись по Полярному Уралу. Тундра, горы, покрытые жестким, как наждак, мхом, гребни, плавностью изгиба напоминавшие волны. Группа наткнулась на лагерь хантов-оленеводов. Федор записал в дневник: «Нашли секретное стойбище. Никто нас не ждал здесь. Небольшие домики — срубы, кораль для оленей, много саней, нарт. Я набрал сувениров — ножны, бляшки, охотничий лук».
Разрешил себе чужое — ну да кто об этом думает? Стоя у принтера, Федор размышлял, что, взяв тогда ножны, вторгся в сотворенное чужими руками и растоптал уважение к труду и собственности.
Федор возненавидел внутреннего хама. Он сделал себя отутюженным, чтобы отделиться от лохмотьев, плевков и необязательности мира, хохочущего над щепетильностью.
Федор нуждался в том, чтобы построить свою жизнь заново. Ему не нравилось управлять чужим бизнесом — даже бизнесом матери, — потому что он жаждал свободы и захвата новых территорий, как в его любимую эпоху Великого переселения народов, когда кочевники изменили карту мира. Он мечтал построить компанию, которая выйдет за пределы города и покатится волной по стране.
О том, что для осуществления своего плана Федор хочет обмануть банк и завладеть его деньгами, не знал никто. Единственным человеком, которого Федор посвятил в замысел, был встреченный на детской площадке друг. От прочих он тщательно скрывал, даже от семьи.
Друг также вышел гулять с коляской, в которой спал младенец. Федор задал неосторожный вопрос, тот уточнил, и сцепились. Оппонент изготавливал щиты и баннеры наружной рекламы, чувствовал себя опытным бойцом и жестоко критиковал Федора.
«Даже если банк поведется и даст денег на ремонт твоей дурацкой квартиры, ты все просадишь за два месяца. Посмотри, где мы живем. Это Сыктывкар, а не Питер или Москва. Думаешь, здесь кто-то читает книги? У тебя жена и дочь, а ты авантюрист!» (Младенцы проснулись и заблажили.)
Федор отвечал: «У всех семья, но это ж не повод не рисковать. Книжные магазины — это торговля, сразу формируется денежный поток, так что без копейки не останемся».
Рекламщик вздохнул. Как растолковать Федору, что пока он найдет помещение, мимо которого течет поток покупателей, наймет людей, оговорится с издательствами — кредит растает. «В этом городе никто ничего не читает! И ты никогда не торговал!»