Бог лабиринта
Шрифт:
– Это невозможно, – но голос у него внезапно стал хриплым.
И тогда моими глазами на него посмотрел Эсмонд, впившись в Нури пронзительным взглядом. Лицо у Нури переменилось. Хотел бы я увидеть в зеркале то, что было сейчас перед глазами Нури. Что бы там ни было, но это убедило его. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Губы у него побелели, и красный шрам резче обозначился у него на лице. Он сказал:
– Вы правы. Вы действительно постигли способ, как можно возвратиться с того света обратно на землю.
Эсмонд только кивнул. Борис уставился на Нури растерянным взглядом, как испуганное животное, которое не может понять, что происходит с его хозяином. Нури встал и подошел к буфету. Он взял графин, но у него задрожали руки, когда он наполнял до краев бокал какой-то прозрачной и чистой, как арак, жидкостью. Затем залпом осушил содержимое бокала. Глаза у него помутнели, и на мгновение перехватило дыхание. Он вытер с лица пот, затем прошел к креслу и обессиленно опустился в него. Он посмотрел на Эсмонда, как
– Извините меня. Вы же не думали, что я восприму все это легко.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Я был озадачен тем, как быстро Нури убедился, что перед ним действительно Эсмонд. Донелли ждал. Наступило его время. Нури выпрямился в кресле и жестом приказал Борису удалиться. Борис поспешил убраться за дверь. Нури сказал:
– Что вы от меня хотите? Чтобы я покинул пост Гроссмейстера?
Эсмонд миролюбиво сказал:
– Нет, этого я от вас не требую. Я не смог бы стать Гроссмейстером, если бы даже и захотел. У мистера Сорма есть свои дела и я не могу злоупотреблять его гостеприимством. Но нужно вернуться к соглашению 1830 года.
Нури снова подошел к буфету и налил себе еще одну порцию прозрачного напитка, даже не извинившись. Он сказал:
– Не представляю себе, как это можно сделать. Это означало бы нарушить клятву.
– Это единственный выход, поверьте мне. – Эсмонд был терпелив и спокоен. – Послушайте, Халиде, я вас ни в чем не виню. Вы были превосходным Гроссмейстером. Но в мире произошли важные изменения. Даже дурак Кернер – своеобразное знамение будущего. Появились новые люди. Человеческий разум вышел за пределы сил, которые я только предвидел. Во многих отношениях этот Сорм знает гораздо больше меня. Вы не можете больше существовать, как тайное общество.
Нури сказал:
– Другие «домино» никогда не пойдут на это.
– У них не останется выбора. Этот человек – Сорм – знает о нас все, и он опубликует все, что знает. А вам останется только взять его под свою защиту.
Нури снова сел в кресло. Он начинал постепенно приходить в себя, но, я думаю, он на глазах постарел лет на десять. Эсмонд мягко сказал:
– Послушайте, Халиде, позвольте мне вам все объяснить. Когда я вступил в Секту Феникса, это было общество развратников. Их основная идея заключалась в том, что только маленькая элита должна обладать абсолютной сексуальной свободой. Это была неплохая идея для своего времени, и я принял ее. Я делал то, чем занимались другие, – вставляя свой член в лоно незнакомой женщины, они напыщенно рассуждали о магии, поэзии, о мистическом экстазе. Я обладал внутренней силой, и я развивал ее, и она достигла такой степени, что ни одна женщина не способна была противостоять мне более суток. Вы знаете о некоторых моих амурных похождениях. В течение одного вечера я мог заставить молоденьких испуганных монашек отдать мне свою невинность. Я переспал с тремя королевами и с семью принцессами. Однажды я овладел женщиной через десять минут после знакомства с нею. Я подавлял своей волей женщин, которые потом думали, что я их околдовал. Когда мне исполнилось тридцать пять лет, я, вероятно, имел более сложную сексуальную жизнь за своими плечами, чем любой другой человек, когда-либо живший на свете. Но потом я стал перерастать это, я устал быть только инструментом силы, которой я не понимал. Когда я чувствовал себя Богом в моменты наибольшего наслаждения, я спрашивал себя: разве не это – истинный Эсмонд Донелли? Или я просто модный развратник, который использует свои интеллект и искренность, чтобы соблазнять умных женщин? Однажды в Москве я был свидетелем сцены, как грубый и жестокий ямщик избивал свою лошадь, и перед тем, как я вышиб ему зубы, я почувствовал тошноту от его злорадного садизма. Позднее, в тот же день, я соблазнил младшую дочь царя в беседке и лишил ее девственности. И когда мой пенис с силой проник в нее, передо мной возникло видение лица ямщика, и я понял, что занимаюсь, в сущности, тем же вот уже двадцать лет: получаю наслаждение, навязывая свою волю кому-то гораздо более слабому, наслаждаясь ощущением своей власти над ним, и все это зверство ради того, чтобы убедить себя, что я не такой зануда, как остальные молодые люди моего круга. Внезапно я почувствовал себя глубоко несчастным, и во мне заговорили угрызения совести. Мое внезапное прозрение перевернуло всю мою душу и пробудило жалость к этой несчастной девушке до такой степени, что я собирался уже выкрасть ее и жениться на ней. Потом я понял, что это тоже тупик, я загоняю себя снова в безвыходное положение. Таков типичный конец всех раскаивающихся грешников, они пытаются вернуть свою нравственность, относясь к девушке, как к человеческому существу, но не как к осажденному городу, которым они должны овладеть силой. В действительности же это не более нравственно, чем опустить шиллинг в кружку для сбора средств для бедных, чтобы успокоить свою совесть. Все дело в том, что следует не заменять одну форму глупости на другую, а попытаться понять природу «блуждающего огонька», чего-то неуловимого и обманчивого, к чему я стремился через частокол нижних юбок. – Когда я вернулся в Ирландию, – продолжал Эсмонд свою исповедь, – я увидел девушку, которую знал много лет тому назад – девушку, которую я соблазнил, когда мне было пятнадцать лет. Это вернуло мою память назад в то лето, когда я получил свои первые уроки любви в амбаре за нашим домом. Я стоял в том же амбаре и вспоминал все, что там происходило.
Он остановился. Его голос – едва ли я могу назвать его своим, так как даже для меня он звучал незнакомо, – оказал успокаивающее действие на Нури, чего, собственно говоря, и добивался Эсмонд. Нужно также принять во внимание, что Эсмонд использовал в своих откровениях мой язык, мой мозг, мой словарь, ассоциации моей памяти, – они-то и помогли ему выразить свои мысли точней, чем если бы он пользовался только своим естественным языком. Слова сыпались из его уст с такой бешеной скоростью, что было чрезвычайно трудно следовать за ходом его рассуждений.
Усилием воли Нури успокоился, восстановил самообладание.
Эсмонд спросил:
– Вы следите за ходом моих мыслей?
– То, что вы говорите, мне знакомо. Меня тоже часто посещают такие мысли, но я не смог отыскать на них ответа.
– Ответ лежит ближе, чем вы думаете. Мистер Сорм почти что нашел его самостоятельно. У меня перед ним одно несомненное преимущество: я всегда считал себя баловнем судьбы. А это очень важные качества – оптимизм и напористость. Я имел смелость задать вопрос: разве такое богоподобное состояние не представляет собой истинную сущность моего внутреннего бытия? Когда я решил, что так оно и есть, мне осталось найти ответ на простой вопрос: почему разум возвращается назад в состояние скуки, когда оргазм заканчивается?
– Вы понимаете меня? – спросил Эсмонд, стараясь как можно доходчивей передать Нури свое открытие. – Как только я полностью понял возможность более широкого видения, я осознал, что это зависит от развития новых способностей и новых уровней силы воли. Сперва я сделал наиболее очевидную вещь. Когда сила оргазма омывала мой мозг, я пытался удержать ее, не позволять ей отступить. Вскоре я обнаружил, что во мне развивается замечательная сила концентрации. Правда, я не смог долго удерживать в себе интенсивность оргазма. Но как только мой ум повернулся наружу, как молодой орел, который устремляет взор в небеса и пытается взмыть в воздух, я смог сконцентрироваться на расширении своего видения. Основная беда людей состоит в том, что они трусливы и робки. Всякий раз, когда человек теряет чувство цели, он сперва останавливается, а потом отступает. Скука заставляет его ходить по кругу, и он тратит большую часть жизни в этом состоянии. Поиски любви дают ему мгновенный контакт со скрытыми источниками цели и надежды на успех, – в этом глубочайшее оправдание нашей секты. Но настоятельная необходимость заключается в том, чтобы превратить эти скрытые источники в фонтаны, которые никогда не пересыхают. Скука должна быть невозможна, она эмоциональный эквивалент потери пути в пустыне. Но как только был изобретен компас, это перестало быть проблемой. Я понял, что моя задача заключается в том, чтобы сконцентрироваться, пока я не изобрел свой собственный компас – ясное осознания цели. Я понял, что скука – враг богоподобного в человеке и что все свои силы нужно направить на ниспровержение этого коварного врага.
Нури сказал:
– И вы этого добились. Вы победили.
– Да. И вы тоже добьетесь успеха, теперь вы убедились в возможности этого. И Сорм добьется успеха. И когда дюжина людей добьются успеха, остальная часть человеческого рода последует за ними. Источники цели не скрыты глубоко. Даже та маленькая девочка, которая была здесь, обладает силой, если она знает, куда ее направить. Это умственный трюк – как запрыгивание на скачущую лошадь.
Образ, который я вложил в разум Эсмонда, был образом человека, использующего волну, чтобы нести его на серфинге, но он не понял его. Эсмонду недоставало понятий, чтобы выразить себя полностью, например, понятия перехода от одного уровня бытия к другому, понимания того, что человеческая личность состоит из целой серии различных уровней сознания. Но я обладаю этими познаниями.
Нури сказал:
– Можно мне задать вопрос? Где вы теперь? Есть ли другой мир за пределами нашего земного мира?
Эсмонд рассмеялся.
– То, что вы называете «нашим земным миром» – это то, что вы можете видеть сквозь щель в вашей двери. Это все равно, что назвать комнату, в которой мы сейчас сидим, «земным миром». Мистер Сорм объяснит вам это лучше, чем я. Он говорит о жизненных мирах. Что касается того, где я нахожусь сейчас, я не могу вам этого объяснить, чтобы вы меня поняли. Когда я развил в себе силу воли, я начал понимать вещи, которые должны быть самоочевидными. Когда вы устали, вашему духу тесно в объятиях тела. Чем больше в вас здоровой энергии, тем сильнее ощущение, что вы можете контролировать свое тело на расстоянии, как сокольничий управляет своей птицей, находящейся высоко в небе. И в определенный момент мысли тельного цикла становится возможным достичь такой степени контроля над своим телом, которую вы даже не можете себе вообразить. Когда это происходит, я могу делать самые необычные вещи – например, могу мысленно перенести то, что вы называете моим астральным телом, на очень большие расстояния.