Богатая белая стерва
Шрифт:
Встретившись у станции метро, они направились в контору благотворительной компании, в которой работала Марша. Прошли индейским строем, один за другим, через строительное заграждение. Дебби нечаянно ступила в лужу, по поверхности которой расплылись масляные круги, и какой-то химикат, возможно ядовитый, плававший в луже, разъел ей итальянский туфель, изменив его цвет и повергнув хозяйку туфля в еще более сумрачное настроение, чем раньше.
Здание строилось в добром старом девятнадцатом столетии, в стиле неоклассицизма, имело мощные стены, просторные
Наличествовали письменные столы, шкафы архивного типа — все это контрастировало с благородной архитектурой здания. Приятно одетые женщины сидели за столами. Некоторые болтали между собой, другие предпочитали телефон. Две или три из них с умным видом таращились в компьютерные мониторы. Свободная атмосфера.
— Привет, Дебз! — среднего возраста белая женщина в свободных штанах помахала рукой от своего стола. — Сядьте вон в те кресла, я сейчас подойду!
Дебби ответила на приветствие.
Юджин не выдержал и, перегнувшись через один из столов и протянув руку через голову молодой некрасивой женщины, испугав ее, дотронулся до занавеси. Занавесь оказалась бархатная. Дебби яростно зашептала в ухо Джульену. Он хихикнул. Она осведомилась тихим недобрым голосом, что это его так развеселило. Он попытался ее успокоить. Она не успокаивалась. Он сказал — хорошо, подмигнул Юджину, и пробормотал ему в ухо:
— Не трогай ничего, а то Дебби сейчас корову родит.
Юджин представил себе Дебби, рожающую корову, и тоже хихикнул, и в этот момент Дебби потеряла терпение. Она сказала — и ей было все равно, кто ее услышит:
— А знаешь, что? А пошел ты на [непеч. ]! С этого момента занимайся своей карьерой сам! На меня не рассчитывай.
И пошла к двери. Джульен протянул руку и схватил ее за предплечье.
— Пусти! — крикнула Дебби.
Он потянул ее на себя и, не утруждая себя переходом на шепот, сказал ей в ухо:
— Не будь дурой, Дебби.
Дебби было чуть больше двадцати, и была она полна страсти и энергии. Юджин ждал, что сейчас она начнет вырываться, или орать, а потом выбежит на улицу. Ему, Юджину, было все равно. Не его баталия. К его удивлению, Дебби собралась, выпрямилась — Джульен ее отпустил — и поправила волосы небрежным движением, проявляя мудрость не по годам и быстро поняв, что здесь не место для скандалов. Юджин даже зауважал ее.
Сопровождаемая удивленными взглядами и перешептыванием, средневозрастная знакомая Дебби встала, потянулась с удовольствием, и присоединилась к группе у входа.
— Привет, — сказала она, протягивая руку — Юджину первому. — Меня зовут Марша.
Вежливые приветствия.
Снаружи команда блуждающих голубей замахала крыльями и устремилась из под ног в поднебесье. Джульен обернулся, чтобы еще раз посмотреть на здание. Они с Юджином обменялись замечаниями, в основном саркастического плана, а женщины слушали — Дебби терпеливо, Марша с любопытством.
— Голубокровных следует субсидировать, — заключил
— Вы так думаете? — Марша рассмеялась.
Если бы она шла с ним рядом, Дебби дернула бы Джульена за рукав.
— Аристократия — часть культуры любого города, — разглагольствовал Джульен. — Любой особняк нуждается в богатой семье, которая любила бы его. А этот выглядит сиротливо. Нет ничего более безличного, чем благотворительная компания.
— Никто не может позволить себе жить в таком большом особняке в этом районе, — объяснила Марша.
— Правильно, — согласился Джульен. — Район потерял из-за этого индивидуальность. Голубокровным нужно дать больше денег.
— Вы не думаете, что денег у них достаточно?
— Недостаточно, чтобы жить в этом особняке. Правительство кидается миллиардами каждый год — почему бы не кинуть голубокровным миллиард-другой на проживание? Это лучше, чем…
— Публика такое никогда не одобрит, — вмешалась Дебби, боясь, что сейчас Джульен что-нибудь такое ляпнет.
— Публика была в свое время против домашних водопроводов. Публику совершенно незачем ставить в известность. Ну, ладно. Пойдем-ка в парк.
Предложение удивило обеих женщин. Идея явно не приходила им самим в головы, а была она, идея, хороша.
Сияло солнце. Сопливые дети бегали туда-сюда. Сентрал Парк, с его неожиданными сочетаниями — скалистых склонов, мощеных и немощеных, то извилистых, то элегантно прямых аллей, озер и ручьев, Замка Бельведер и Театра Делакорт — в центре Манхаттана, окруженный со всех сторон, кроме одной, довоенными небоскребами с толстыми стенами и изящными крышами — у Парижа, развратного старшего брата Нью-Йорка, такого нет.
Они пошли по главной аллее к Раковине. Марша и Дебби обсуждали общих знакомых — смеясь, шутя, бездумно нарушая Третью Заповедь. Юджин и Джульен по большей части молчали. Четверка проследовала за Раковину — Марша и Дебби не замечали окружения, мешали катающимся по плацу на роликах (катающиеся рассматривали мощеный гладким булыжником плац перед Раковиной как свою собственность), Юджин и Джульен были осторожнее и относились к обстановке с уважением. Они спустились по ступеням к Летнему Театру и сели наконец на одну из скамеек на аллее, ведущей к Лодочному Дому. Уличный певец развлекал публику одной из дюжины умеренно мелодичных песенок семидесятых годов, компенсируя недостаток голосовых данных мощным переносным усилителем.
— Ну так что же, — обратилась Марша к Джульену. — Дебби говорит, что вы пишете стихи.
— Да, — подтвердил Джульен, улыбаясь заторможенной калифорнийской улыбкой. — Иногда. Когда у меня нет других занятий.
— Какие же это занятия?
Джульен немного подумал.
— Очень люблю поспать, — сообщил он. — Также, я много времени провожу в пьяном состоянии. Остальное время посвящаю сексу и кино. И еще я играю на гитаре в группе вот этого парня.
— О! Вы играете вместе? — Марша изобразила комнатной температуры интерес. Джульен ей, кажется, нравился.