Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!
Шрифт:
Киевский престол, до которого Олег был уже готов дотронуться десницей, таял перед ним, как мираж.
Мономах молчал. Ему было не легче, чем Олегу, но он понимал, что в руках у них пустота. За всем этим стояло проклятое киевское боярство, все эти Вышатичи, уже второй раз тупо предпочитавшие ему, лучшему из русских князей, никчемного Святополка, и предпочитавшие именно по причине этой никчемности. Он мог одолеть Святополка, но против них он был бессилен. Он мог одолеть Олега, но был бессилен против Любечского съезда. С каким бы удовольствием Мономах поотрубал все эти головы былинного змея – бояр, удельных князей, всех, кто противится единой власти. Но он понимал, что на месте одной головы сразу вырастут несколько.
Вскоре Мономах встретился со Святополком. Великий князь согласился на условия двоюродного брата и обещал наказать Давыда. Мономах советовал ему поторопиться, но Святополк и сам понимал, что, если он будет медлить, опасность для его жалкой власти возникнет вновь.
Давыд Игоревич
И тем не менее Святополк постарался оттянуть поход против недавнего «великого друга». Он выторговал у Мономаха, что переждет зиму и отправится в поход весной.
Только накануне Великого поста следующего, 1098 года войско Святополка двинулось в поход на Владимир.
Узнав об этом, князь Давыд Игоревич долго совещался со своей дружиной, а затем вызвал к себе попа Василия.
– На нас идет Святополк по наущению Мономаха, – сообщил он попу. – Василько сказал сторожам своим, Улану и Колче, что хочет послать к Мономаху своих мужей передать его слова. Он, мол, знает, что сказать Мономаху. И тогда Мономах якобы прикажет Святополку возвратиться. Улан и Колча сейчас здесь, вот они. Прошу тебя, Василий, иди с этими отроками к тезке твоему и скажи ему все, что я тебя велю.
– Чудно это, княже, – сказал Василий. – Как может Мономах приказывать великому князю?
– Мономах, а не Святополк правит сейчас Русью, – ответил Давыд, выдавая желаемое Мономахом за действительное. – Иди, Василий. На тебя вся надежда.
Тут же он научил Василия тому, что поп должен говорить.
Василько по-прежнему содержался в Вакеевом дворе. Придя туда, поп сказал ослепленному князю:
– Давыд Игоревич повелел передать тебе, что готов призвать твоих мужей из Теребовля. Если ты пошлешь их к Мономаху и если Святополк воротится, он даст тебе любой город на твой выбор – либо Всеволож, либо Шеполь, либо Перемиль.
– Я согласен послать к Мономаху, – отвечал Василько, – чтобы не проливали ради меня русской крови. Но передай ему, что не нужен мне город его. Мой Теребовль – мое владение и ныне, и в будущем. Передай господину твоему, пусть пошлет за дружинником Кульмеем и еще несколькими мужами. Только не верю я Давыду. Чую я, хочет полякам меня выдать Давыд. Мало он насытился моею кровью – хочет еще больше насытиться, отдав меня им. Ведь много зла я сделал ляхам и еще хотел сделать. И если он выдаст меня полякам, не боюсь я смерти, но скажу тебе по правде, что Бог послал на меня несчастья за мою гордость. За то, что я себя возвысил, низложил меня Бог и смирил. Лелеял я непомерные мечты, о коих умолчу и о коих ведают только Мономах с его сыном, сотрапезники мои в Любече. Но против Святополка и Давыда, как ты, небось, подумал, я ничего не замышлял, клянусь.
Вскоре из Теребовля прибыли Кульмей и с ним несколько дружинников Василька. Они не доверяли Давыду и готовы были положить головы, пытаясь освободить своего князя. Но их приняли с почетом и провели к Васильку. Тот велел им ехать к Мономаху и уговорить князя не начинать усобицу.
Сначала посланники Василька направились в войско Святополка и сообщили ему, с каким поручением едут к Мономаху. Святополк сильно обрадовался и отложил нападение на Владимир.
Мономах помнил Кульмея по Любечу. Он не сомневался, что тот передает ему действительную волю Василька, а не выполнить волю мученика он, объявивший себя мстителем за Василька, не мог. И он сказал Кульмею, чтобы тот ехал к Святополку и передал ему наказ возвращаться, что Святополк охотно и сделал.
Олег вместе с братом и половцами покинули Мономаха. На прощание Олег в сердцах сказал:
– Ты, князь Владимир Всеволодович, такая же кукла, как и Святополк.
Мономах стерпел это молча, не удостоив Олега ответом.
В довершение всего пришло послание от Мстислава, который писал:
«Вот видишь, отец, чем закончилась твоя затея. Стало быть, Господь не одобрил тебя».
Когда наступила Пасха, почуявший безнаказанность Давыд решил захватить княжество Василька. Но на защиту земель брата пошел Володарь Ростиславич, встретивший Давыда у Божеска. Володарь имел ощутимый перевес, и Давыд не осмелился вступить с ним в бой, затворившись в Божеске. Володарь осадил его и направил гонцов со словами: «Почему, сотворив зло, ты не каешься в нем? Вспомни, сколько зла ты натворил».
В ответ Давыд нагло и вдохновенно лгал:
«Разве в моем это было городе? Я сам боялся, что меня схватят и поступят со мной так же. Поневоле пришлось мне войти в заговор и подчиниться Святополку».
«Бог – свидетель, правду говоришь или нет, – откликнулся Володарь, – а нынче отпусти брата моего, и давай заключим мир».
Давыд послал своих людей за Васильком, передал того брату и заключил с Володарем мир. Они разошлись: многострадальный Василько вернулся в Теребовль, а Давыд – во Владимир.
Казалось бы, все наконец закончилось. Но Василько и Володарь думали о мести. Когда стало совсем тепло, они пошли на Давыда и подошли к Всеволожу – одному из тех городов, которые поп Василий от имени князя обещал Васильку. Давыд, знавший о случившемся, остался, однако, во Владимире.
Слепой князь великолепно держался в седле и умело командовал войском. Пустые впадины глаз под алой повязкой уже затянулись пленкой.
В плену у Давыда, ожидая отправки в Польшу, Василько впал в христианское смирение и не желал, чтобы из-за него проливалась русская кровь. Теперь он думал иначе. Оказавшись на свободе, он особенно остро мучился оттого, что никогда уже не увидит света.
Когда Всеволож был взят, Василька обуяла жажда мести, и в нем снова пробудился прежний дух беспощадного воина. Он приказал поджечь город, и всеволожцы бежали от огня. Но воины преследовали их, и по приказу Василька было убито множество неповинных людей – ведь это были подданные его врага, Давыда Игоревича.
Давыд тем временем активно распускал слухи, будто бы к преступлению его подтолкнули собственные дружинники – Туряк и Лазарь, а вместе с ними поп Василий. Братья же подошли к Владимиру и осадили город. Они послали не к князю, а к владимирцам, сказав: