Богатый, сильный, одинокий
Шрифт:
С едва слышным плеском Степан шлёпнулся в воду и на пару мгновений исчез в белой пучине. Затем выплыл и принялся барахтаться на воде, всё удаляясь и удаляясь от уплывающей яхты.
– Помогите!
– заорал он, явно дико перепугавшись. Хлебая воду, он судорожно дёргался в ней и озирался по сторонам - видимо искал акулу. Боже, как же он орал! Если бы я была акулой - точно дала бы дёру.
– Человек за бортом!
– закричала и я во всю мочь.
– Человек за бортом!
– закричали рядом со мной.
И тут же с разбегу в воду едва ли не одновременно попрыгали те самые трое
Фальшивый хозяин острова бултыхался уже метрах в пятидесяти от яхты, а к нему навстречу плыли трое спасателей, активно работая вёслами. Подплывая к нему, они бросили ему спасательный круг, а поравнявшись с ним, затащили его на борт бобика и надели на него спасательный жилет. Чуть позже, когда яхта остановилась, они подплыли вчетвером к её борту и поднялись на палубу. Степана тут же укутали простыней, что заботливо принесла уже знакомая мне девушка, по-видимому, горничная, и дали бокал, судя по всему, бренди, чтобы он поскорее пришёл в себя.
– Её надо запереть в каюте!
– громко жаловался Степан.
– Или и вовсе высадить! Ненормальная! Я чуть не утонул там!
Вид у мокрого актёра, то и дело указывающего на меня, был очень печальный, даже трагический, но когда он смотрел в мою сторону, то хмурил брови, явно полагая, что сурово, а на самом деле довольно комично.
– Юлия Сергеевна, - подошёл ко мне один из спасателей.
– Эта выходка совершенно непозволительна, даже несмотря на то, что яхта...
– Я разберусь, - легонько отодвигая его рукой и вставая между нами, сказал подошедший Роман.
Затем он взял меня под локоть - не грубо, но крепко, и попросил отойти к носу яхты.
– Её надо запереть в каюте!
– кричал Степан позади, пока мы проходили мимо кают.
– Ненормальная совершенно! Я к ней извиниться подошёл!
Я немного испугалась, потому что вид у Романа был реально суровый, а не как у актёра-жалобщика, но усадив меня на шезлонг, скрытый от посторонних глаз, Роман улыбнулся, а затем, вздохнув, сказал:
– Темперамент у вас, конечно, тот ещё... А если бы он захлебнулся?
– А если бы я измотанная жаждой, голодом, бессонницей и усталостью, захлебнулась у берега острова, после того, как он, переодетый в престарелого уродца, угрожал мне огнестрельным ранением?
– нахмурившись, возразила я.
– Но он же не всерьёз, Юлия...
– Так и я пошутила, - похлопав глазками, невинно улыбнулась я.
– Смешно же получилось, не правда ли?
– Вообще я ему говорил, что он сильно рискнёт, приблизившись к вам. Правда, я полагал, что вы влепите ему пощёчину. Он же просто хотел принести извинения.
– Будем считать, что я его простила, - сказала я.
– Это какой океан - Тихий?
– Тихий, - подтвердил Роман.
– А недавно был достаточно громкий.
Роман улыбнулся, а потом мы вдвоём рассмеялись.
– Будете лимонад? Или холодный сок?
– спросил он.
– Гранатовый?
– хитро прищурилась я.
– Можно гранатовый, - улыбнулся Роман.
– Можно другой.
– Апельсиновый хочу.
– Будет сделано, сударыня. Подождёте здесь?
– Да, подожду здесь.
Явно желая спрятать улыбку, он тем не менее снова улыбнулся мне и, покачав головой , скрылся за углом нижней палубы. А я встала и, ухватившись за бортик, принялась наблюдать, как снова набиравшая ход яхта рассекала чуть волнистую гладь океана.
С Романом мы поболтали совсем чуть-чуть, а потом он, сославшись на дела, откланялся и ушёл в свою каюту. Я немного поплавала в овальном бассейне, расположенном в задней части нижней палубы, спустилась в салон, перекинулась парой-тройкой слов со спасателями, которые теперь не просто не злились на меня, а даже немного подтрунивали, узнав вкратце предысторию купания Степана, который сидел надутый на диванчике на второй палубе и смотрел в одиночестве какое-то кино, где как сказала мне Лариса - полненькая рыженькая официантка средних лет, болтушка и хохотушка - он играл одну из главных ролей.
Мы немного поболтали с ней о том, о сём, я поспрашивала об острове, о замке, где она, как выяснилось, была всего дважды и оба раза на балу, но выудить из неё чего-то толковое мне не удалось: ряд тем были под запретом увольнения, сказать что-либо по секрету совершенно не представлялось возможным, да и знала она немного, а Евгения и Романа так и вовсе видела впервые, причём Евгения только из иллюминатора яхты.
Затем я посмотрела музыкальные клипы, съела из металлической вазочки приготовленное для меня мороженое, усыпанное спелой и сочной земляникой, немного поплавала в бассейне на верхней палубе, позагорала на корме, а затем тоже ушла в свою каюту, где приняла ванну и немного накрасилась. Меня клонило в сон, но не хотелось спать на яхте, я решила, что высплюсь в самолёте, всё равно лететь долго, а плыть осталось всего ничего. И потому я покинула каюту и ушла наверх, поды крытый навес, где устроилась в тени на шезлонге. Чистая, умиротворённая, расслабленная, я и не заметила, как задремала.
Проснувшись, увидела рядом Романа. Он что-то сосредоточенно просматривал в телефоне. Заметив мой взгляд, он кивнул мне и чуть улыбнулся.
– Приятные были сны?
– спросил он.
Я сладко потянулась, зевнула и кивнула.
– Как насчёт кофе?
– задал он новый вопрос.
– Арабика, только сваренный. Разгонит сон в один момент.
Закрыв глаза я, толком ещё не проснувшаяся, сонно покивала.
– Вы такая забавная, - сказал Роман с улыбкой, - Вы будете каппучино? Или другое что-нибудь? Латте, например.
– Каппучино, - сказала я, стараясь проснуться.
– Хорошо.
Роман нажал что-то в телефоне и произнёс: "Один каппучино и один американо на верхнюю палубу под навес".
Мы выпили кофе и встали у борта, разглядывая океан. К тому моменту я уже совершенно проснулась.
– Сколько нам осталось плыть?
– спросила я.
– Ещё долго.
– В прошлый раз мы плыли меньше.
– В прошлый раз мы плыли с другого острова.
– Но мы ведь туда, где есть аэродром?
– Мы туда, где есть даже целый аэропорт.