Боги Абердина

Натан Михей

«Сколько их там? — подумал я. — Сотни костей разбросаны по дну пруда?»

— Кошки, — произнес я и содрогнулся. — Арт, это ужасно.

Мои слова совершенно его не обескуражили.

— Ученые постоянно экспериментируют на животных, — сказал он. — Я использую кошек, потому что у них более сложные организмы, чем у мышей, и в них нет недостатка, особенно, здесь, в сельской местности. Тут никто из фермеров не кастрирует домашних животных. Я бы использовал собак, учитывая, насколько их генетический код близок к нашему. Но меня останавливают этические принципы. Когда я был ребенком, у меня была собака, и я не могу заставить себя…

Я вспомнил

разговор с Хауи в ту ночь в лодке: «Не думай об этом и не волнуйся, — произнес Хауи. — Они тебе скажут, если заходят». — «Что мне скажут?» — «Я не могу это объяснить. Не мне решать».

— Хауи почти решился рассказать мне, — сообщил я. — В ту ночь, когда он пробил ваше каноэ. Он чуть не рассказал мне что-то о чердаке, но заставил себя замолчать. Вы там проводите эксперименты?

Арт покачал головой.

— Хауи не умеет держать язык за зубами, — с отвращением воскликнул он. — Раньше я думал, что во всем виноват алкоголь. Он начинал болтать на вечеринках, рассказывал людям, что работает над тайной бессмертия. Он занимается этим по другим причинам — не тем, что мы с Дэном. На самом деле, его поведение противоречит всему духу алхимии. Хауи напоминает шарлатанов, благодаря которым у алхимии и сложилась дурная репутация. Такие шарлатаны дурили королей, чтобы те финансировали их мошенничество, они злоупотребляли доверием. У него возникла сумасшедшая идея — он станет независимым и богатым, а значит, сможет полностью разорвать отношения с отцом.

— Он считает, что алхимия сделает его богатым? — спросил я.

— Конечно. Трансмутация. Превращение никчемных базовых металлов в золото. — Арт зевнул. — Это естественный побочный продукт философского камня.

— Однако все это — только теория, верно?

— Может быть, — сказал Арт. — Это все теория. Пока мы не добьемся успеха. Но требуется время. Нужно не просто вылить ингредиенты в миску, смешать, взмахнуть волшебной палочкой — и отступить в сторону. Трансмутация — сложный процесс, а отдача часто настолько мала, что не стоит усилий. Кроме того, трансмутация — это средство достижения результата, а не конечная цель.

— Дай мне осмотреть чердак, — попросил я.

Артур покачал головой.

— Исключено.

— Почему?

— Можешь заразиться. Ты же не знаешь, как вести себя в лаборатории. А самое главное — это не твой проект. Тебе нужно концентрироваться на работе на доктора Кейда.

— А доктор об этом знает? — спросил я.

Арт встал и собрал бумаги с кровати.

— Профессор Кейд с уважением относится к тому, чем я занимаюсь в свое свободное время, если я не отстаю в работе по проекту. Если честно, я мог бы у себя в комнате организовать бордель, и доктор о том ничего бы не узнал. Его заботят книги, он слеп ко всему остальному.

— Тебе кто-то еще помогает?

— Корнелий Грейвс, — сказал Арт.

«Конечно, — подумал я. — Корнелий и голуби. Арт и кошки».

— Однако у нас разная методология, — продолжал Арт. — Он иногда помогает мне, делает переводы, но, как правило, это — просто болтающий чушь старик. Я не особо обращаю на него внимание.

Наверное, мне к тому времени следовало потерять самообладание, но я был слишком возбужден. Все вставало на место, тени за занавеской становились четкими — от шагов на чердаке до голубиной могилы и странных рассказов Корнелия о Клоде Анри де Рувруа, и даже трех книг, которые Грейвс просил меня передать Арту. Это были путеводители по редким книгам. Артур приобретал редкие книги в поисках рукописей алхимиков. Предлогом служили исследования для доктора Кейда.

— А эти грибы? — спросил я. — Ты же ими отравился в тот день, когда я нашел тебя на диване без сознания?

Арт кивнул.

— Первые алхимики — в дохристианскую эпоху, до того, как в алхимических рецептах появились аллегории, которые все запутали — считали: духовный компонент алхимии столь же важен, как и материальный. Они считали, что ты должен научиться воспринимать мистические знания перед тем, как сможешь понять научную сторону. Поэтому и использовались галлюциногены — короткий путь к связи с более высокими уровнями сознания. Я попробовал лофофору, мескалин и даже спорынью, как в Средние века. Грибы, которые ты видел в тот день, — это Stropharia cubensis. Помнишь тот вечер, когда я спас тебя от Питера?

Конечно, я помнил.

— Я пришел на ту вечеринку, чтобы купить ЛСД у Леона, — сообщил Арт. — У парня с бритой головой в очках, который приставал к твоей девушке Николь.

— Николь — не моя девушка, — заметил я.

— Леон продал мне какой-то новый товар под названием АЛД-52, производимую от ЛСД-52, — продолжал Артур. — Он сказал, что это очень сильная вещь и хорошо «шибает по мозгам». Все оказалось чушью. Несколько часов у меня перед глазами менялись цвета, затем началась головная боль, и я заснул.

— Почему? — спросил я.

— Вероятно, плохое качество, — пояснил Арт. — Предполагается, что если препарат хороший, ты…

— Нет, — перебил я. — Почему ты это делаешь?

Артур посмотрел на меня так, словно я спросил о чем-то совершенно очевидном.

— Я ищу истину, — ответил он. — Ищу равновесие между верой и разумом. Это суть алхимии. Разве ты не видишь символизм? Свинец — в золото, трансмутация… Все это — аллегория. От неидеального — к идеальному. От смерти — к жизни. Бессмертие… Можешь ли ты представить более красивую цель, более благородный поиск?

Я ничего не сказал. Арт выглядел раздраженным.

— Разве ты не боишься смерти? — спросил он.

Я обманывал себя, думая, что если бы ответил по-другому и присоединился к поиску Арта, то тогда, не исключено, направил бы его в иную сторону. Кто может сказать наверняка? Физики заявляют, что бабочка, пошевелившая крыльями в Пекине, может повлиять на погоду в Нью-Йорке. Может, если бы я проявил больше любопытства или что-то сказал доктору Кейду, или как-то поменял свое поведение, хотя бы чуть-чуть, — то мрачных дней впереди удалось бы избежать. Однако более вероятно, что такие мысли — это просто остаточные идеи, сохранившиеся с того времени, когда я считал, что такая власть у меня была.

Нет, сказал я ему, что совсем не боюсь смерти. Хотя я соврал, но в то время считал это правдой.

* * *

На следующее утро я проснулся рано и работал у себя за столом, несмотря на красную пелену перед глазами и похмелье. Я видел, как на ярком солнце, под окном в заднем дворе, где, в конце концов, снег растаял, играют Хауи с Нилом.

«Карл Великий появился во тьме, в Западной Европе седьмого века, лишенной знаний и пострадавшей под властью династии Меровингов. Он смотрел в будущее, но корнями прочно уходил в прошлое. Следовало восстановить римскую цивилизацию, влив в нее новую струю христианства. Его королевство, королевство Карла Великого, должно было получить не только одобрение церкви: в конечном счете, оно должно было получить одобрение Бога. Это считалось гораздо более важным.