Боги Египта
Шрифт:
– Да нет же, все не так.
– А как? Объясни, Менес, как? Что же ты молчишь?
Он действительно не знал, что ответить, потому что Незер была права. Менес не мог привезти девушку с собой в Эдфу, боясь ее невольной связи с Сетом. Да и огненных волос тоже боялся. Еще меньше он хотел встречи Незер с Нармером, понимая, каким ударом станет это для юноши.
Незер не дождалась ответа и, борясь со слезами, покачала головой:
– Я не буду ждать Нармера в Дандаре, я вообще нигде не буду его ждать. Ты прав, – она подняла руку, останавливая возражения Менеса, – я недостойна быть
– Незер! – Менес попытался остановить девушку, но та вырвала руку.
– Прощай, Менес.
…Если бы он бросился следом, остановил, прижал к себе, Незер разрыдалась, и все началось сначала, чтобы немного погодя прийти к тому же итогу. Иначе и быть не могло: намереваясь помогать Гору, Менес не мог быть любовником той, которую обнимал Сет. Менес остался на месте, Незер ушла одна.
Она добралась до пристани, села в первую же лодку, где нашлось местечко, и переправилась на другую сторону в Дандару. Делала все это, не замечая никого и ничего вокруг. В голове билась одна мысль: только не расплакаться, только не залиться горькими слезами.
Что делать дальше, Незер просто не знала. Она могла вернуться в храм и снова стать жрицей, еженощным «трудом» искупая свою вину. Могла попытаться вернуться к Сету и остаться с ним. А могла…
Караван Бикериса был на привычном месте и готов к отходу.
– Незер! Откуда ты, красавица? И куда?
– Оттуда, – Незер махнула рукой на восток, ничего не объясняя. – Если возьмешь с собой, то в Харгу.
– Возьму, почему не взять?
Старуха в черном сокрушенно качала головой, глядя вслед каравану Бикериса, вместе с которым Незер уходила в направлении родного дома.
– Бикерис, как там?
Он чуть улыбнулся:
– Я тебя вспомнил, ты младшая дочь Антефа, так? У тебя всегда были сбиты коленки из-за лазанья по деревьям, растрепаны волосы и косо сидела юбчонка.
– Бикерис, я спросила о семье Антефа.
– Не могу сказать, что хорошо, они с женой остались одни, но как-то существуют.
– А Бина?
– Девчонка пришлась по душе, да и ей понравилось. Она приходила в караван, спрашивала о тебе. В Харге трудно жить, воды почти не стало, а без воды как?
Незер вспомнила покрытые зеленью горы Сета и вздохнула.
– А ты сделала то, что хотела? – Бикерис не лез в душу, если бы не ответила, не обиделся.
Девушка кивнула:
– Да, я узнала главное.
– Останешься в Харге?
– Не знаю.
Она не осталась в Харге, но не потому, что не захотела…
Харга по-прежнему пустынна и наполовину занесена песком.
Незер не смогла заставить себя пройти по улице, где убила двух нападавших, пришлось обогнуть дом и подойти с другой стороны.
Навстречу ей, словно чувствуя приближение, выскочила Бина:
– Незер! Я знала, что ты придешь!
Голос тревожный, даже с оттенком ужаса.
– Что случилось?
Девочка прошептала:
– Антеф…
Незер
– Что с отцом?
Серкета почти бессмысленно посмотрела на дочь.
Ответила Бина:
– Его избили разбойники. У нас даже по улице пройти страшно, нападают на любого, кто там появится.
Незер опустилась на колени рядом с ложем:
– Отец, это я, Незер. Что у тебя болит?
Он слабо улыбнулся:
– Незер… девочка моя… прости меня.
– Перестань сейчас об этом. Скажи, что и как болит.
Антефу, видно, отбили почки и легкие. Он мочился кровью и кашлял тоже.
– Что сказал лекарь?
– Незер, здесь нет лекаря.
– Кто из слуг дома?
– Только двое – старый Ярти и Пазир.
Ярти был стар и тогда, когда Незер еще жила дома, а Пазир хром и безнадежно туп. От этих двоих толку мало, но хоть что-то.
Незер распорядилась принести воды и развести огонь.
Пришлось вспомнить все, что когда-то слышала в храме. Незер досадовала: ну почему она не прислушивалась к распоряжениям Сети, почему не желала запоминать, какие травы или средства от чего помогают?!
Неожиданно оказалось, что не прислушивалась, но слышала, не запоминала, но помнила. Пусть не все, но хоть что-то, чтобы облегчить боль отца.
Бычий жир, смешанный с толчеными листьями акации, снимает боль и отеки. Маковый отвар ослабит даже сильную боль.
Она оторвала пару листьев из запущенного кустика алоэ и выдавила сок:
– Нужно выпить.
Заставила выпить и мать.
Но это не лечение, это лишь небольшая помощь.
Где же взять лекаря?
В кухне хозяйничала Бину. Девочка развела руками:
– Незер, это последние дрова, которые у нас есть. Завтра очаг разжечь не сможем.
Незер взяла плошку с кашей, которую смогла сварить Бину, махнула рукой:
– Завтра об этом и подумаем. Я покормлю отца, а ты позови Серкету и поешь сама.
Антеф съел всего пару ложек и отказался:
– Незер, так болит все внутри, что есть не хочется.
Позже она поняла, что отказ вовсе не был мотивирован болью и отсутствием аппетита, Антеф хорошо знал, что подбираются последние крохи еды, и не желал, чтобы они достались умирающему.
Мать тоже едва поковыряла невкусное месиво.
А сама Незер вдруг почувствовала, как устала.
С того самого дня, как она сбежала из храма Хатхор, девушка не знала ни минуты покоя. Заработать, не торгуя своим телом, она могла только воровством, но красть у людей, заработавших золото тяжелым трудом, Незер не могла, поэтому решила пробиваться туда, где много мастабов. В богатых гробницах много золота, которое уже не нужно умершим. Незер не смущала необходимость совершать преступления, у нее просто не было другого выбора. Ее вообще не терзали муки совести, она просто защищалась. Везде – в храме, завоевывая свое место, в Городе Мертвых среди воров, даже предавая Менеса, тоже защищалась. И только в объятьях Сета становилась сама собой.