Боги войны
Шрифт:
— Что ж, это весьма кстати.
И снова Хагену резануло по уху явное несовпадение смысла фразы и тона, которым были произнесены слова. Бельке словно бы сожалел, что танк лейтенанта вышел из ремонта на день раньше обещанного срока.
— Камерады из 7-й танковой просят нашей помощи. Русские на их участке дерутся весьма упорно и, что неожиданно, весьма грамотно. Уже неделю у 7-й ощутимые потери без каких-либо существенных результатов. Вчера, например, они потеряли четыре своих танка за два русских, причем один подбитый иваны сумели отбуксировать.
— Что ж, значит, они тоже умеют чему-то учиться, — пожал
— А нас хватит на это усилие? — Бельке произнес эти слова отрешенно-задумчиво, словно не спрашивал подчиненного, а скорее, пытался дискутировать с самим собой. — Сейчас в дивизии остались в строю тридцать процентов танков, если считать от начала «Тайфуна», а уж если вспоминать от границы… — Гауптман махнул рукой.
— Поступление новых машин явно недостаточное и не покрывает потерь. Нас пока вытягивают ремонтники, ребята Дитмара творят чудеса, пытаясь вернуть в строй как можно больше, однако и они лишь волшебники, а не боги. Вдобавок сейчас тылы отстали, завязли в этой проклятой русской rasputitse! Проклятье, Нильс, я вынужден отбирать у боевых групп танки, чтобы хоть как-то дотащить к передовой снаряды и топливо!
— В таком случае, — рассудительно заметил Хаген, — стоило бы приостановить наступление. Температура падает с каждым днем, очень скоро эту проклятую грязь заморозит, и мы снова улучшим снабжение и вернем свободу маневра.
— Право, Нильс, жаль, что ваша фамилия не фон Бок, — криво усмехнулся гауптман. — Потому что все приказы оттуда, — Бельке указал на крышу автобуса, — талдычат лишь одно: «Вперед, вперед, быстрее!».
Краем сознания лейтенант отметил, что из-за ширмы, отделявшей «кабинет» Бельке от передней части автобуса, давно уже не слышно стука пишмашинки.
— Возможно, там не осознают всю тяжесть нашего положения, — осторожно начал он. — Или же у них есть какие-то свои соображения…
— В этом самом безумном из миров возможно все. — Бельке, отвернувшись, уставился в окно. Хаген тоже замолк, не зная, как продолжить разговор. Секунды текли, словно капли дождя по стеклу. Из-за ширмы донесся писк рации, снова застучала пишмашинка.
— Я не могу ослабить группу Зелински, — по-прежнему не глядя на Хагена, процедил гауптман. — Относительно свободна сейчас лишь третья рота. Их командир на прошлой неделе выбыл по ранению, у его заместителя, на мой взгляд, мал опыт самостоятельного командования. К тому же, — добавил он, — ваш танк сыграет роль «качественного усиления». Плюс «двойка» Ганса Райгарта из моего резерва. Это все, что я могу выделить.
Рота… самостоятельное командование… еще недавно эти слова означали для Хагена предел желаний, ведь за ними стройными шеренгами вставали другие: «слава», «ордена», «деньги». Но сейчас в этом сыре явственно пробивался металлический привкус мышеловки.
— Там одни «чехи», к тому же, половина из них — старые «35-е».
— Все так, Нильс.
— А пехота? Артиллерия?
— Нет.
Сидевшая на плетне за окном нахохлившаяся ворона вдруг пронзительно каркнула, снялась и, тяжело взмахивая крыльями, полетела прочь.
— Вы в любом случае не дотащите их по этой чертовой грязи, — Бельке наконец оторвался от созерцания осеннего пейзажа и посмотрел на лейтенанта. — Танки, Нильс, только танки. Двенадцать машин, при хорошем раскладе этого будет более чем достаточно, чтобы сломать хребет русскому медведю.
И, словно подкрепляя слова Бельке, на соседней улице один за другим взревели моторы. Их гул накатывал волнами, ровный, мощный, вселяя уверенность в несокрушимой мощи панцерваффе…
…но после дизеля «тридцатьчетверки» особого впечатления не производил. Нашу красавицу можно было расслышать и за километр, здесь же танки начали появляться из-за поворота почти сразу же вслед за звуком.
Конечно, рассчитывать, что мне дадут роту КВ или хотя бы «тридцатьчетверок», было бы наивно — такое сокровище Батя захапал бы себе сразу и без писка. Я ожидал увидеть привычно-неуклюжие «коробочки» бэтэшек или Т-26, однако…
— Зоопарк на выгуле, — нервно хохотнул радист. — Каждой твари по штуке, и все диковинные.
«Зоопарк» — это было хорошее определение. Первой в колонне шла машина, издалека похожая на нашу «тридцатьчетверку», но поменьше — из башни вместо солидного «полена» торчал длинный тонкий хоботок «сорокапятки». Два следующих танка были мне совершенно незнакомы, а вот четвертый явно имел в родственниках бэтэшку — но бэтэшку, на которую кто-то попытался навесить корпус от Т-34. А вот пятый танк узнавался безошибочно — немецкая «двойка» с жирно намалеванными прямо поверх фрицевских крестов красными звездами. Замыкала же короткую колонну самая нелепая каракатица: приземистая самоходка с корпусом от Т-26 и широкой квадратной рубкой вместо башни.
Передний танк остановился метрах в трех от нас. С лязгом распахнулся люк, маленькая щуплая фигурка — «под стать машине подбирали», хихикнул радист — ловко спрыгнула вниз и двинулась к «тридцатьчетверке». У меня такой ловкий прыжок не вышел — за время ожидания руки-ноги успели закоченеть. Поэтому слезал я осторожно, а шел тем более — поскользнуться в хлюпающей жиже было проще простого.
— Младший лейтенант Долин, 14-я танковая бригада.
— Старший лейтенант Агнешкин. — Маленький танкист козырнул и отчего-то вдруг заулыбался. — Командир 4-й сводной роты НИБТП ГАБТУ. Прибыл в ваше распоряжение, товарищ младший лейтенант.
Тон, конечно, был еще тот — мол, посмотрим, как ты, товарищ младший лейтенант, накомандуешь-навоюешь. Но, по крайней мере, Агнешкин сходу собачиться насчет командования не стал, а это дорогого стоило. Теперь бы еще понять, что за сбродную команду он приволок.
— Чего-чего габту? — уточнил я.
— Испытательного полигона.
— А-а-а… То-то я смотрю, у вас что ни танк, то чудо чудное, кроме «немца» ничего знакомого.
— В точку! Это все опытняк, считай, экспонаты из музея. Вот мой А-20, — Агнешкин указал на замерший позади танк, — с него потом «тридцатьчетверки» пошли. Эти двое — Т-127, попытка из «двадцать шестого» чего-то приличное сделать, в серию не пошли. Дальше БТ-СВ, добронированная «по самое не могу» бэтэшка. Немца в июле под Лепелем затрофеили, ну а самоходка вообще с середины 30-х в ангаре пылилась. Экипажи все из испытателей, опытные… но настоящего пороха не нюхали.