Богиня света

Каст Филис Кристина

Сосредоточься, приказала она себе. Целование ног и использование презерватива не имеют друг к другу никакого отношения. Или имеют?

Легкое движение справа привлекло ее внимание. Памела повернула голову и посмотрела на Фебуса. Он был так прекрасен… Когда она не видела его, она вполне могла думать о нем как об обычном красивом мужчине. Но потом бросала на него взгляд – и понимала, что в нем нет ничего обычного. Вообще ничего.

Ее тело все еще пылало от его ласк. Ей бы ощущать себя измученной и уставшей от избытка секса. Но она чувствовала себя прекрасно. Она была ленивой, немножко сонной и очень, очень сытой.

Но все равно она забыла о презервативе.

– Я

чувствую, что ты хмуришься, – сказал Фебус, не открывая глаз.

– Это невозможно, – возразила она, заставляя себя улыбнуться. – И в любом случае, я не хмурюсь.

Все так же не открывая глаз, Фебус сказал:

– Ну да, уже нет. – Потом он открыл глаза и повернул золотую голову так, чтобы смотреть прямо на Памелу. – С добрым утром, сладкая Памела.

– Я ночью совсем забыла о презервативе. – Памела вспыхнула. – И утром тоже.

Лоб Фебуса сморщился.

– Презерватив? – Он с трудом повторил незнакомое слово.

– Да, – подтвердила она, с каждой секундой краснея все сильнее.

Она схватила простыню, невероятно смятую после ночных гимнастических упражнений, завернулась в нее и отправилась в ванную комнату.

– Ну, ты знаешь – презерватив, предохранение, резинка. Я ведь не принимаю таблетки или что-то в этом роде. Ты же врач. И не мне объяснять тебе, как легко я могу забеременеть.

Значит, презерватив – это нечто такое, что не позволяет смертным женщинам беременеть? Как интересно! Хотя Аполлон не думал, что такая штука может помешать богу внедрить свое семя в лоно смертной, пожелай он иметь от нее ребенка. Но Аполлон не сделал Памелу беременной. Он потянулся всем телом, улыбаясь. Хотя ему бы это понравилось… но только не раньше, чем она узнает, кто он таков, и не согласится провести с ним всю свою жизнь.

– Ты не могла забеременеть от нашей любви, Памела, – сказал он.

Она высунулась из ванной, держа в руке зубную щетку.

– Ты что, сделал вазэктомию?

Аполлон понятия не имел, о чем она говорит, но на всякий случай кивнул и улыбнулся.

– А, ладно. Это хорошо. – Памела исчезла на мгновение за дверью ванной, но тут же появилась снова, все так же держа зубную щетку. – Ну а как насчет… э-э…

Она запнулась, внезапно почувствовав себя ужасно глупой. Она была так откровенна с этим мужчиной, как ни с кем и никогда прежде, включая бывшего мужа, так почему же следующий вопрос заставил ее заикаться? Кроме того, Фебус врач, черт побери!

Памела сделала новую попытку:

– А как насчет болезней, что передаются половым путем?

Золотые брови сошлись у переносицы.

– У меня нет никаких болезней.

– Ох, отлично. То есть и тут все хорошо. У меня их тоже нет. Ладно…

Она в третий раз скрылась в ванной комнате, чувствуя себя полной идиоткой. Открыв воду, она захлопнула дверь.

Аполлон прислушивался, как Памела плещется в ванной. Ему стоило больших усилий не отправиться к ней прямо сейчас. Ему хотелось сдернуть с Памелы простыню и снова заняться с ней любовью; он бы вошел в нее и смотрел бы в ее дивные медовые глаза, пока снова не увидел бы в их глубине отражение своей собственной души. Аполлон вздрогнул, при мысли о Памеле чресла начали тяжелеть… Время, напомнил он себе… у них будет сколько угодно времени, чтобы заниматься любовью все годы, что они проведут вместе. Аполлон закрыл глаза и облегченно вздохнул. Нет, совсем не из-за ритуала нимф Памела желала его. Ведь если бы это было так, ее желание иссякло бы уже после первого акта любви. Но такого определенно не произошло – наоборот, страсть Памелы все возрастала и возрастала. И она заснула в его объятиях, держа его за руку. И даже во сне постоянно старалась прижаться к нему потеснее. Аполлон обожал ее за это, и еще это его удивляло. Никогда прежде он не нежничал с женщинами после секса – ну разве что ему хотелось повторить сексуальную игру. А вот с Памелой он чувствовал себя совсем иначе. Ему действительно хотелось, чтобы она постоянно была рядом, хотя они и не занимались любовью в эти моменты.

Теперь он понимал, почему Гадес и Лина частенько сидели очень близко друг к другу, так чтобы их тела соприкасались, и почему их пальцы медлили, если им доводилось встречаться в самом простом житейском действии – например, когда они передавали друг другу бокал или тарелку с фруктами. Они оба стремились к этим прикосновениям, к этой взаимосвязи. Нет, поправил себя Аполлон. Они страстно желали этой взаимосвязи. Так же, как он желает постоянной связи с Памелой.

Она наконец вышла из ванной, все еще закутанная в простыню, сияя умытым личиком, с влажными волосами.

– Чем мы займемся сегодня? – спросил Аполлон, протягивая к ней руку.

Памела взяла его за руку и прижалась к его груди. Какой восторг вызвали у нее незатейливые слова Аполлона! Он ведь хотел знать, что «они» будут делать в этот день!

– Ну, поскольку мы уже пропустили завтрак, – Памела посмотрела на цифровые часы, чьи красные цифры показывали, что уже третий час дня, – и ланч тоже, думаю, главное для нас сейчас – где бы поесть.

Она чмокнула его в подбородок, мимоходом удивившись, что не уколола губы об отросшую за ночь щетину.

– И еще… мне не хочется об этом даже говорить, однако я должна кое-что сделать, чтобы подготовиться к завтрашней встрече с заказчиком.

Аполлон погладил ее влажные волосы, торчавшие во все стороны в очаровательном беспорядке.

– И что именно сделать?

– Эдди хочет получить бассейн, такой, как здесь, во «Дворце Цезаря». – Памела нахмурилась. – А я, конечно же, никогда этого бассейна не видела. Так что мне необходимо найти его, может быть, сделать несколько набросков, чтобы составить предварительное мнение о том, что я могу предложить Эдди. Я уже прочитала его заметки, и они меня более чем смущают. Похоже, ему нужен бассейн где-то снаружи, во дворе, но при этом крытый; он написал: «Как настоящие римские ванны там, внизу». Я только надеюсь, что эти ванны не настолько же «настоящие», как тот уродливый фонтан.

– Может быть, я сумею помочь. Я кое-что знаю о настоящих римских банях и ваннах, – сказал Аполлон.

– О, я и забыла, что тебе известно все о мифах и Древнем мире! Ты оказываешься очень полезным парнем, а? – поддразнила его Памела, прижимаясь к нему.

– Ну, ты даже не представляешь… – Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Огролинский? – спросил Аполлон, покачивая головой.

– Грандозный, – ответила Памела. – И как, черт бы их всех побрал, я переведу это в дворовый бассейн?

– Думаю, это будет зависеть от размеров двора.

Памела коротко фыркнула.

– Да, ты права, – сказал Аполлон, не отводя глаз от широкого пространства, заполненного водой, мрамором и статуями. – Это…

Он умолк, не в силах подобрать определение.

– Рукотворное озеро? – предположила Памела.

Аполлон попытался скрыть улыбку.

– Да, «рукотворное озеро» – это вполне подходящее описание. Таким рукотворным озером не отказалась бы похвастать сама гора Олимп.

– Ха! Я предпочитаю думать, что боги обладают куда лучшим вкусом.