Богиня света
Шрифт:
– Нет, Памела! Пожалуйста, не… – заговорил Фебус.
Она едва взглянула на него.
– Я потратила слишком много времени на развлечения в эти выходные. Прощай, Фебус.
Артемида была потрясена. Эта смертная действительно пошла прочь от ее брата! Благодаря их невидимой связи богиня отлично чувствовала, что происходит в душе этой женщины. Она была… Артемида сосредоточилась, разбираясь в эмоциях, вливавшихся в нее благодаря связующей цепи. Памела была очень расстроена. И смущена. И еще ей было больно. Она была уверена, что Аполлон просто попользовался ею. Эта смертная была просто
– Памела, мой брат прав. Я вела себя непростительно грубо.
Голос Дианы остановил Памелу. Она посмотрела на сестру своего возлюбленного, улыбавшуюся ей. И вдруг заметила ошеломительную красоту Фебуса, повторенную в прекрасном лице женщины.
– Я просто недавно столкнулась… – Артемида слегка замялась и бросила взгляд на брата, прежде чем продолжить. – С некоторыми трудностями личного характера. Я была вне себя. Прошу, поверьте – последнее, чего бы мне не хотелось, так это разлучать вас с моим братом.
Памела посмотрела в аквамариновые глаза Дианы.
– Уйду я сейчас или позже, на самом деле особого значения не имеет. Вы же только что сказали, что утром уезжаете.
– Но ведь не навсегда! – поспешно произнес Аполлон, шагая к Памеле и беря ее за руку. – Ты ведь не можешь думать, что я уеду от тебя и больше не вернусь?
Памела выдернула руку. Она покачала головой и даже сумела улыбнуться.
– Послушай, мы неплохо провели время. Тебе незачем создавать из этого проблему.
Артемида во все глаза уставилась на потрясенное лицо брата. Почему он ничего не говорит? Эта смертная просто-напросто бросает его! Она не хотела этого – Артемида не только чувствовала внутреннюю боль Памелы, разрывавшую ее собственную голову, – это было очевидно и по тому, как напряженно держалась девушка. Да, Памеле было больно, она была сильно расстроена. Она хотела утешения, а не бессмысленного молчания.
Однако Аполлон самым глупым образом молчал.
– Мы вовсе не хотели как-то задеть вас, – поспешно сказала Артемида. – Это всего лишь недопонимание, Памела! Прошу вас. Не уходите такой расстроенной.
– Я не расстроена, – возразила Памела.
– Я бы расстроился, – обрел наконец голос Аполлон.
На этот раз он не пытался коснуться Памелы. Он стоял совершенно неподвижно и пытался как-то передать словами то, что чувствовал.
– Я бы и расстроился, и обозлился, если бы думал, что ты решила покинуть меня еще до рассвета, а мне ничего не сказала. Я должен был тебе сказать. Да я и собирался. Но ты должна понять, моя сладкая Памела, что я знал: я вернусь, и потому не хотел портить наш день разговорами о том, что должен скоро уехать… мне это показалось неуместным. Теперь-то я вижу, что ошибался. Ты сможешь меня простить?
Ей бы следовало сказать, что все это не имеет особого значения. Ей бы следовало сказать, что она, черт побери, ничего от него и не ждала. И уйти. Она могла позвонить Вернель, и они бы отлично поболтали о том, какое дерьмо все эти мужики. А завтра утром она бы вернулась к работе и забыла о Фебусе. Она ведь просто переспала с ним; это совсем не то же самое, что выйти за него замуж или еще что-то в этом роде.
Но эти глаза поймали ее. Снова. Она могла бы поклясться, что видит в них отзвук собственных чувств, где-то в глубине… Он касался ее – ее тела, сердца, души… И если Диана как будто высушила ее, Фебус снова вернул ее к жизни. Памела не хотела возвращаться в могилу удовлетворенности работой, и она достаточно хорошо знала себя, чтобы понимать: эти выходные стали поворотной точкой. Памела уже не могла вернуться назад и довольствоваться спокойной жизнью. Она уже оставила прошлое; она может снова флиртовать и получить другой шанс – с Фебусом или без него. Но все внутри Памелы кричало, что ей нужен только один-единственный шанс: с ним…
– Ладно, – сказала она резко. – Я тебя прощаю.
И замерла, скрестив руки на груди. Она бросила мяч и ждала ответного удара. Но, к удивлению Памелы, мяч приняла сестра Фебуса.
– Мы с братом должны поговорить. Это семейное дело, и я…
– Никаких проблем, – огрызнулась Памела. – Я подожду.
– Памела, это верно, что у вас есть брат? – Артемида смотрела на девушку, что-то прикидывая в уме.
Памела, не успев развернуться, чтобы отойти в сторону, напряженно кивнула.
– Тогда вы должны понимать, что иногда семейные проблемы становятся важнее наших личных желаний. В нас нуждаются дома. Прошу, не судите поспешно моего брата из-за этого.
Памела ответила с такой же откровенностью:
– Я не сужу поспешно; я просто защищаюсь.
– Тебе незачем защищаться от меня, – сказал Аполлон.
Не в силах удержаться, он осторожно, кончиками пальцев погладил ее длинную обнаженную шею. Памела вздрогнула, но Аполлон не смог понять, было ли это от желания – или оттого, что она отвергала его.
– Давай встретимся вечером. Позволь мне увидеть тебя еще раз до того, как я должен буду уехать. Я ведь уже поклялся тебе, что вернусь.
Ей не следовало соглашаться. Он уже вызвал в ней слишком сильные чувства. Памела открыла было рот, чтобы сказать «нет»… но тут же представила себе ночь без него. Это было похоже на утро без солнечного света – все так уныло… пусто… как ее прежняя жизнь. Она не вернется к этому, даже если это будет стоить ей разбитого сердца. По крайней мере, прямо сейчас она знала, что ее сердце снова ожило.
– Отлично, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос прозвучал безразлично. – Можешь пригласить меня на ужин. «Закусос Максимус» вряд ли можно принимать в расчет.
– Он выберет превосходное место, – сказала Артемида с довольной улыбкой.
– Отлично, – повторила Памела. – Если мы встретимся в восемь, у тебя будет достаточно времени, чтобы вовремя отбыть по семейным делам?
Артемида едва заметно кивнула брату.
– Да, – сказал он. – Я зайду за тобой в твой номер.