Богиня света
Шрифт:
– А ты, конечно, дала ей инструкции о том, чего должен хотеть Эдди? – спросила Вернель.
– Конечно! – соврала Памела.
Снова соврала. Нет смысла говорить Артемиде, что ей следовало бы делать. Памеле просто повезло, что богиня обладала блестящим, хотя и несколько экстравагантным вкусом.
– Ну а чем еще занимается твой красивый треножник, кроме как болтается рядом с мужественным видом?
– Он не мой. И он работает с архитектором над проектом купален. Мне действительно очень интересно узнать так
– Памела? – с легкостью проник сквозь дверь низкий голос Аполлона. – Мне нужна твоя помощь.
– Ух… Вернель, мне надо идти.
– Ладно, позвони попозже. И помни, не слишком углубляйся в анализ! И будь поосторожней.
Памела буркнула что-то вроде «до свидания» и закрыла крышку маленького телефона, прежде чем приоткрыть дверь. Один взгляд на Аполлона – и дверь распахнулась во всю ширь, вместе с глазами Памелы. Аполлон был обнажен до талии. Его волосы были невероятно растрепаны, а подбородок и щеки залиты кровью.
– Ох, боже мой! Что ты натворил?
– Я брился, – сообщил он. – А теперь истекаю кровью.
– Входи!
Она втащила его в комнату и захлопнула дверь. Аполлон был очень бледен. Памела покачала головой и показала ему на стул.
– Садись, пока не свалился в обморок. Ты не слишком хорошо выглядишь.
Аполлон упал на стул. Потом коснулся рукой щеки, посмотрел на окровавленные пальцы – и судорожно сглотнул.
– Это же моя кровь… – пробормотал он.
Памела нахмурилась.
– Ну да, твоя. Похоже на то, что ты вообще ни разу в жизни не порезался при бритье.
Она быстро направилась в ванную комнату, чтобы взять влажные салфетки, но на пороге оглянулась через плечо.
– А ты что, раньше никогда не брился?
Он напряженно покачал головой.
– Нет.
Памела вернулась в комнату с салфетками, вспомнив лишь теперь, какой гладкой была его кожа в то утро, когда они вместе проснулись в постели.
– Ты действительно вообще никогда не брился?
– Мне не нужно было. У меня никогда не росла борода.
Памела наклонилась и внимательно осмотрела его лицо, легонько прикоснувшись к щеке.
– Ну, на самом деле ничего тут страшного нет. Просто несколько маленьких царапин. Кожа на лице всегда сильно кровоточит.
– Я не знал, – ответил он, еще сильнее заливаясь бледностью.
Памела выпрямилась.
– А что, собственной крови ты тоже никогда не видел?
– Нет… – Аполлон нахмурился. – То есть да. У меня никогда не шла кровь.
Памела открыла рот – и снова закрыла. Он бог. Боги не умирают, так что вполне логично было бы предположить, что и крови они тоже не теряют. Она просто не знала, что тут можно сказать. Но прежде чем она сумела подыскать достаточно умный ответ, в дверь снова дважды стукнули, и кто-то тихо позвал Памелу по имени.
– Подожди, –
– Это я! – прошипели снаружи.
– Артемида? – удивленно воскликнула Памела, открывая дверь.
Богиня, снова в короткой тунике, ворвалась в комнату. Выглядела она как ожившая героиня древнегреческой трагедии – одну руку она драматически протянула вперед, второй держалась за горло.
– Памела! Что-то ужасное случилось с…
Тут она заметила брата с окровавленным лицом, и ее ладонь метнулась от горла к губам.
Памела захлопнула дверь и схватила богиню за локоть.
– Только. Не. Кричи! – произнесла она медленно и отчетливо.
– Ох! Ох!..
Артемида покачнулась, и Памела проводила ее к кровати, на которую богиня и упала без сил, продолжая таращиться на брата огромными остекленевшими глазами.
– Он умирает? – выдохнула она.
– Ох, боже правый! Конечно нет. Он просто порезался, когда брился. – Памела потерла висок, чувствуя покалывание, предвещавшее оглушающую головную боль.
– Аполлон? – окликнула Артемида брата дрожащим голосом.
– Я не слишком умею… – Он жестом показал процесс бритья.
– Бритва, – сказала Памела. – Да, ты не слишком умеешь обращаться с бритвой. Немножко пощиплет.
Она коснулась влажной салфеткой царапины. Аполлон лишь зашипел сквозь зубы. Его сестра с ужасом наблюдала за ними.
– Он истекает кровью! – провозгласила наконец Артемида.
– Да, такое бывает, если порежешься бритвой. Тогда течет кровь. Ладно, теперь тебе нужно взять тонкую бумагу и приклеить маленькие кусочки к каждому порезу. Скоро кровь свернется и перестанет течь, и ты опять будешь как новенький.
– Бумага? – переспросил Аполлон.
– Свернется? – проскрипела Афродита.
– Не важно, проехали. Я сама все сделаю.
Памела вздохнула, вернулась в ванную комнату, взяла пару салфеток «Клинекс» и опять подошла к Аполлону. Близнецы с изумлением следили за ней, пока она отрывала от салфеток крошечные кусочки и приклеивала их к царапинам.
– Ну вот, – сказала она, выпрямляясь и изучая взглядом свою работу. – Это скоро остановит кровотечение. К тому времени, как наденешь рубашку и причешешься, ты уже сможешь их снять без опаски, они больше не откроются.
– Больше не откроются? – повторил Аполлон.
– Аполлон, ты бог медицины или кто? Почему тебя это так поражает?
Памела начала сердиться. Она уже и сама не знала, то ли ей хочется обнять его, то ли встряхнуть как следует.
Бог неожиданно встал.
– Ты совершенно права. Я… я чувствую себя довольно глупо. Пойду оденусь и потом присоединюсь к вам.
И он весьма поспешно ушел.
– Это не слишком-то вежливо, – заявила Артемида.
Памела резко повернулась к богине: