Богиня света
Шрифт:
– Ох, вы только послушайте, кто у нас вдруг заговорил о вежливости! Могу ли я напомнить, что ты сама обращаешься со мной как с подопытным образцом маленькой смертной, при том что твой эксперимент почему-то пошел неправильно? Что-то мне кажется, я помню, как ты говорила, что ужасно устала от того, что связана со мной, и что ты подвергла меня какой-то сексуальной магии, чтобы мне понравился твой брат, а?
Артемида отшатнулась от нее.
– У меня от тебя голова болит!
– Вот и хорошо!
– И опять не слишком вежливо!
– И с чего бы вдруг тебе так показалось?
– Да ты посмотри на меня! Со мной случилось что-то ужасное! Ты посмотри, у меня красные глаза, а вокруг них все опухло, и синяки! И желудок у меня очень, очень плохо себя чувствует. И кажется, голова может просто взорваться в любой момент! – высказалась Артемида, театрально падая спиной на подушки.
– Ох, умоляю! Ничего с тобой не случилось, просто похмелье, – ответила Памела, стараясь не расхохотаться.
– Я от этого умру? – спросила Артемида, садясь и тут же хватаясь за голову с гримасой боли.
– Нет. Но я бы на твоем месте отказалась сегодня и от «мимозы», и от простого шампанского.
Богиня побледнела.
– Даже не упоминай при мне о спиртном!
Тут уж Памела не удержалась от улыбки.
– Могу спорить, ты умираешь от жажды.
– Я пересохла, как пустыня! А откуда ты знаешь? Ты сама страдала от такой болезни?
Памела подошла к маленькому бару с холодильником и, достав бутылку воды, открыла ее и подала Артемиде.
– Пожалуй, даже чаще, чем хотелось бы признавать. Ты вчера выпила слишком много. Твое тело – твое временно смертное тело – теперь говорит тебе, что это была не слишком хорошая идея.
Она смотрела, как Артемида присосалась к бутылке с водой.
– Погоди, не пей все сразу. Оставь немножко, чтобы запить таблетку.
Памела порылась в сумке и наконец нашла дорожную аптечку. Она протянула обезболивающее Артемиде:
– Вот, проглоти это, а потом можешь слегка позавтракать – ну, пару тостов или булочек.
Видя, что Артемида совершенно ничего не поняла, Памела махнула рукой.
– Ладно, я тебе подскажу, что можно съесть. Но постарайся обязательно выпить кофе и еще воды. Ты скоро почувствуешь себя лучше.
– А я буду лучше выглядеть? Я просто боюсь подходить к зеркалу!
Памела всмотрелась в лицо богини, как до того всматривалась в лицо ее брата. Конечно, Артемида и теперь была ошеломительно прекрасна, однако этим утром вид у нее был несколько осунувшийся.
– Идем-ка в ванную, посмотрим, что я смогу сделать с этими темными кругами. – Памела немножко помолчала, оценивающе глядя на Артемиду. – Погоди. Я знаю, как тут справиться. Я кое-что сделаю с твоим лицом, если ты обещаешь и сегодня тоже быть любезной с Эдди.
При упоминании имени писателя лицо Артемиды внезапно изменилось. Его выражение стало мягче, а на щеках богини вспыхнул нежный румянец.
– Ох… бог ты мой! Да он тебе в самом деле нравится! – удивилась Памела.
– Он…
– Он тебе нравится, потому что кого-то напоминает? И кого же?
Глаза богини вспыхнули, и она стала больше похожей на саму себя.
– Это мое дело, кого он мне напоминает, а уж никак не твое, и он мне нравится не только поэтому. Он узнал меня. Он – смертный из современного мира, где больше не чтят богов и богинь, но он знает меня и почитает! Это доставляет мне удовольствие.
– Ха! – ответила Памела.
Она велела Артемиде сесть на край ванны и принялась перебирать косметику, ища, чем бы замазать темные круги под глазами богини. Потом она какое-то время молча трудилась, нанося кремы и немножко бронзовой пудры, чтобы хотя бы отчасти вернуть Артемиде ее естественный цвет лица. Просто потому, что Артемида была так чертовски прекрасна, она еще и наложила на ее веки серебристые тени. Это было похоже на то, как художник наносит на полотно последние мазки, подумала Памела.
– Ипполит, – вдруг едва слышно произнесла Артемида.
– Что это? – не поняла Памела.
– Ипполит был не «что», а «кто». Эдди напоминает мне его.
– Он тоже был писателем? – спросила Памела, добавляя чуть-чуть розового тона на высокие скулы богини.
– Нет. Он был воином. Сыном Тесея. Он был высоким, сильным и почти таким же прекрасным, как какой-нибудь бог. Нет, не телом Эдди напоминает мне Ипполита. Я вижу сходство между ними в преданности.
– Ты говоришь об Ипполите в прошедшем времени. Он умер?
– Да, – коротко ответила Артемида. – Убит по ошибке как раз из-за его преданности мне. Я была единственной женщиной, которую он любил в своей жизни.
– Мне очень жаль, – сказала Памела.
Артемида посмотрела в глаза смертной. И была удивлена, увидев в них понимание.
– Ты тоже потеряла любовь?
– Ну, физически он не умер. Просто я обнаружила, что человека, которому я верила, на самом деле не существует.
Артемида задумчиво кивнула.
– В определенном смысле это даже труднее вынести. Ипполит, по крайней мере, уже не бродит по древней земле. Но если бы я видела его и знала, что он всего лишь оболочка, а совсем не тот человек, за которого я его принимала… это было бы очень тяжким бременем.
– Да, ты понимаешь, – кивнула Памела.
– Да. – Артемида грустно улыбнулась. Потом повернулась и посмотрела в зеркало – и тут же ее улыбка стала широкой и по-настоящему счастливой.
– Да ты просто сотворила чудо!
Памела рассмеялась.
– Это точно. Оно называется косметикой «Боргезе», «Мак», и еще немножко «Шанели» для полного эффекта. Чудеса современных женщин.
– Спасибо, Памела! – искренне произнесла богиня.
– Не за что, Артемида. – Памела глянула на собственное отражение. – Ну а теперь я намерена сотворить такое же чудо над собой. И мне придется поспешить.