Богоборцы 2
Шрифт:
— Ага, только мы за ними чуть дальше, — радостно закивал Кузнецов. — Гаражи — это как раз наша зона ответственности. Постоянно что-то случается.
— Ну да, там тот ещё шанхай, — подтвердил я и пояснил: — Машину мне там тюнингуют. Мне броневик «Рысь» достался по случаю, а там спец хороший есть, Булат. Он мне «Крузер» семьдесят девятый восстановил как новый, так что ему и отдал на переделку.
— Это Шагдаров, что ли? — у Матвея глаза на лоб полезли. — Так к нему очередь на год вперёд!
— Да? — пришла моя очередь удивляться. — Странно… хотя… кажется, я знаю, чьи уши
— Ой, да забей, — отмахнулась отфыркивающаяся от пыли лучница. — Взял и взял. По прайсу же работает, вот и не кипешуй. Блин, вот как это носить?
— Как все, — я пожал плечами, разглядывая древний противогаз в руках у бурятки, — но лучше тебе его не носить, а то подумают, что брови выщипала.
— Умный, да? — зашипела та, но напасть ей не дал появившийся офицер, зычным голосом приказавший построиться.
Мы уже привычно сбились в подобие шеренги. Офицер, глядя на это, тяжело вздохнул, но промолчал. Я его даже понимал, наверняка ему сложно было видеть такой бардак, а натура требовала немедленно застроить оболтусов и вбить основы строевой подготовки. А возможности нет. Пока.
— Значит так! Я майор Иванов, ответственный за эти сборы. По вопросам можете обращаться ко мне, но учтите, сопли вытирать я вам не буду, — с ходу взял быка за рога военный. — Вы все получили форму, так что сейчас у вас будет свободное время, чтобы привести себя в человеческий вид. Ровно до отбоя. Поэтому следуем в казарму. Мужчины располагаются на втором этаже, вход по лестнице слева, девушки — на третьем, лестница, соответственно, справа. Другие выходы на неё закрыли, на лестничной площадке будет пост, так что можете не волноваться, что к вам кто-нибудь ночью полезет.
— Да мы и не переживали особо, — не смогла промолчать Дара. — Как придёт, так и…
— Отставить! — рявкнул майор. — Вот поэтому и будет пост. Не для вас, а от вас. А то прибьёте кого ненароком или в лягушку обратите, а кому потом отписываться? Правильно, мне. Так что после отбоя из казармы не выходить! Если кого поймаю — мигом отправлю на родину с волчьим билетом! Всем понятно?!
— Так точно… ага… ясно, — вразнобой заголосили богоборцы.
— Мля… — хлопнул себя по лицу офицер. — На вопрос старшего по званию положено отвечать «Так точно» или «Никак нет». Понятно?!
— Так точно, — уже более дружно ответили мы.
— Ну хоть что-то, — вздохнул майор. — Напра-во! За мной шагом марш.
Естественно, никаким строем мы не пошли. Даже те, кто немного умел, сбивались из-за сумок и тюков с формой. Так что, как бы ни вздыхал и ни матерился офицер, кстати, совсем не тихо, иначе как толпой наше построение назвать было нельзя. С другой стороны, мы ж не военные, а так, практически случайные здесь люди. Даже если вдруг начнётся война, служить мы будем по-своему, выполняя свои задачи, которые меньше всего требуют умения маршировать и тянуть носок.
— Если что, звоните, — перед казармой я отдал девчонкам их вещи и предупредил на будущее. — Мигом примчусь. Меня посты эти не остановят.
— Больно надо, — скривилась Катерина. — Если что, местным мы и сами наваляем.
— Ну, за тебя я, в принципе, не беспокоюсь, — не полез в карман за ответом я. — А вот остальные могут попасть. Дара, тебя это прежде всего касается. Сама говорила, что у тебя отношения с местной ветвью клана не очень.
— Ну, не настолько же, — начала оправдываться лучница, но я заметил, как она вздохнула с облегчением.
— Без разницы! — резко отрезал я. — Если что, сразу звонишь. А там уже будем разбираться насколько. Мико, тебя это тоже касается. Печати — это, конечно, мощь, но иногда лучше кулаком в морду вмазать.
— Хорошо, папочка, — голосом маленькой девочки пропищала японка. — Если что, у меня чёрный пояс по айкидо.
— А они могут знать секретный приём «рессора трактора “Беларусь”», — я не собирался с ними сюсюкаться. — Так что не выпендривайся. Наставник мне голову оторвёт, если с тобой что случится, и будет прав.
— Тогда понятно, — в голосе японки вдруг проскочило непонятное мне разочарование. — Ладно, товарищ командир, будет сделано.
— Тань, повлияй, — решил закрепить я внушение обращением к самой адекватной части нашей команды. — Ты же вроде у нас главная.
— Типа оно мне надо, — с грустью вздохнула Тарасова. — Ладно, не волнуйся, девочки просто шутят. Так ведь? Давайте уже расходится, а то ещё форму надо до ума довести.
Я молча кивнул и пошёл в казарму. Кузнецов, топтавшийся в стороне, пока мы выясняли отношения, двинул за мной. Стас уже давно закончил моральную накачку своих девчонок и ушёл занимать места, правда, ему было проще. И потому, что команда гендерно более сбалансирована, да и к тому же состоит из парочек. Я с удивлением узнал, что только сам Скуратов остался без подруги, несмотря на то, что был командиром.
Зато он переложил ответственность за девчонок на плечи их парней. Я не то чтобы завидовал, но, когда ты в команде не один, реально проще. Хотя менять своих красавиц на непонятных мужиков не стал бы. Даже психованную Катьку. От неё я хоть знаю, чего ждать, а с парнем сразу начнётся борьба за лидерство. И неважно, что оно мне не надо, над собой я никого не потерплю. Да и писька у меня по любому больше.
В казарме, не мудрствуя лукаво, я выбрал верхнюю койку рядом с командой Скуратова. На нижней разместился Матвей. Может быть, с точки зрения иерархии это и неправильно, но мне на неё всегда было плевать, да к тому же жить очень хотелось. Солдатские кровати, конечно, выглядели надёжно и кондово, но и Кузнецов не пушинка. Я и так немного стремался, чтобы он и нижнюю-то не разломал, а уж спать, когда тот будет наверху, увольте.
Постельное бельё было сложено на кроватях вместе с матрацем и подушкой с одеялом. Осталось только заправить и привести в порядок форму к завтрашнему дню. И тут я с удивлением увидел, как Матвей своими пальцами, больше годными гнуть подковы или рвать металл, словно клещами, ловко пришивает подворотничок. На наши обалдевшие взгляды здоровяк пояснил.
— Батька заставил научиться, — бугай грустно вздохнул. — Оно ж, когда с мелкими деталями работаешь, очень полезно. Вот он меня и посадил крестиком вышивать. Я пять лет мучился, пока не приспособился.