Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943
Шрифт:
Голова опустошенная, как будто исчез ум, пропали духовные силы. Я вряд ли напишу это письмо, не говоря уже о том, что смогу составить отчет. Однако депрессия связана с клинической картиной, как говорят мне. Удручающее состояние. В ОКХ [73] послали донесение о том, что в течение еще нескольких недель я, вероятно, не смогу выполнять свои обязанности.
Я лежу в длинном одноэтажном деревянном и глинобитном строении колхоза, которое используется как дивизионный медпункт. В целях изоляции
73
OKH – Главное командование сухопутных войск Германии.
При диетическом питании потерянный аппетит моментально превратился в ненасытный голод. Наконец, никакого свиного сала, которое в течение многих месяцев, когда мы уехали из благодатной местности за Доном, было единственным жиром! Без сомнения, вина за распространение болезни лежит на питании, в котором отсутствуют овощи, картофель, молоко, яйца, масло и которое состоит почти исключительно из консервов. Однако здесь, в медпункте, есть все, что требуется: рис, манная каша со сливой или инжиром, приготовленная на молоке, которое берут у коровы в хлеву.
4 ноября
Рядом в комнату были доставлены трое тяжелораненых: один с ранением в голову, двое – с огнестрельными ранениями в живот. Раненный в голову был немедленно отправлен в полевой госпиталь. Я слышал, как один из оставшихся периодически ночью стонал, затем стало тихо. Он умер. Другой, несмотря ни на что, пережил криз. Ему лучше, его дела идут на поправку вдвое быстрее, чем ожидалось. Я слышу, как он тихо что-то напевает.
Флайсснер приносит почту и новости из Сталинграда. На линии фронта происходит общий процесс обустройства укрытий в зимних условиях. В каждом овраге на склонах строятся дерево– земляные сооружения.
Снова на улице стало почти по-летнему тепло. Взгляд устремляется на юг. Через открытое окно поступает чистый воздух. Над бескрайней каштановой степью глубокие, сочные краски неба. Вечером трава краснеет в лучах заходящего солнца.
7 ноября
Вчера вечером шел дождь, сегодня утром степь побелела. Снег и 13° мороза: наступила зима. Но небольшая печка хорошо сохраняет тепло.
В дивизии мне передали телеграмму из ОКХ, согласно которой немедленно прекращается моя командировка в 6-й армии, так что после своего лечения я должен явиться в свою войсковую часть в Восточной Пруссии. В связи с этим и потому, что нет перспектив для возобновления моей деятельности, я отправлюсь в путь, когда меня отпустит врач…
Затем все пошло очень быстро. Правда, я еще не выздоровел, но врач, который был рад освободить палату, сразу выписал меня и рекомендовал мне отправиться домой. Перед отбытием прощание с дивизией. Хохотали над парнями с пожелтевшими, впалыми глазами. Я смеялся. Мое болезненное состояние не могло подавить боль расставания.
Флайсснер отправляет автомобиль обратно в Восточную Пруссию. Наша последняя совместная поездка по холодной равнине к Дону. Кое-что мы узнали друг о друге. Он рассказал мне о тех страданиях, которыми наполнена его жизнь: «И все же, вы знайте, я не мог бы обойтись без всего этого. Поэтому я стал сильнее и могу придать кое– какую силу своим однокашникам».
В течение трех дней долетел на самолете до Восточной Пруссии, штаба ОКХ, с посадкой в Старобельске и Киеве. Бескрайние болота близ Рокитно. Я смотрю из-под нескольких шерстяных одеял вниз, тем не менее не могу избавиться от чувства сильного холода, ибо мое место, которое было рассчитано для старших офицеров, а я был самым младшим, находилось вблизи открытого иллюминатора для бортового пулеметчика.
До Варшавы была облачная и пасмурная погода, но затем небо прояснилось. Пересекли старую границу рейха. Серебристого цвета с запада, сияя, тянутся озера, они окаймляются светлыми кромками слегка заснеженных берегов. Вдоль асфальтовой дороги располагаются изящные каменные здания Восточной Пруссии, они блестят на свету и, как правило, имеют красный фасад. В самолете началось движение. Несмотря на шум двигателей, мы толкаем локтями друг друга, показываем вниз, жестикулируем. «Германия, наконец-то Германия!» Все рады, об этом говорят горящие глаза.
Посадка осуществляется на аэродроме, расположенном прямо у озера, на такой малой высоте, будто пилоты собираются задеть поверхность воды. Поездка в автобусе до вокзала Растенбурга. Блестят упругие коралловые гроздья рябины, колышутся от ветра, словно в знак волнующего приветствия. В нежной зелени нет ничего зимнего, почти весна после суровой равнины, пожелтевшей степи.
Затем еду в поезде по бранденбургским лесам. Гляжу на верхушки сосен, а над ними летят дикие лебеди, которые, тяжело взмахивая крыльями, перелетают через железную дорогу. Мрачное послание в светлую страну, расположенную где-то далеко на юге…
(Автору крупно повезло с отъездом. 19 ноября 1942 г. началось долго готовившееся наступление советских войск под Сталинградом. Измотав врага в оборонительных боях (с июля по ноябрь немцы потеряли в ходе Сталинградской битвы 700 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести; советские войска – 644 тысячи), советские войска прорвали фронт севернее и южнее Сталинграда и 23 ноября окружили сталинградскую группировку противника (330 тысяч человек, в основном соединения 6-й армии). В январе группировка была ликвидирована. 31 января в плен был взят командующий 6-й армией Паулюс, а 2 февраля сложили оружие последние сопротивлявшиеся части. Всего в Сталинградской битве (17 июля 1942 г. – 2 февраля 1943 г.) немцы и их союзники потеряли 1 миллион 500 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Потери Красной армии – 1,03 миллиона убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. – Ред.)