Более совершенные небеса
Шрифт:
Одним из первых одобрительных отзывов, достигших Ретика, была поздравительная записка от Андреаса Осиандера — лютеранского теолога, обратившего в новую веру герцога Альбрехта. По мере того как восторженных писем от ученых, хваливших «Первое повествование», становилось все больше, Ретик понял, что скоро станет знаменитым. Он мог вернуться в Саксонию героем.
Однако с точки зрения Гизе, публикация «Первого повествования» лишь проложила путь для трактата «О вращениях». Он хотел, чтобы талантливый Ретик остался во Фрауэнбурге и помог Копернику подготовить его объемную рукопись к изданию. Устав придумывать ухищрения для оправдания нелегального пребывания Ретика в Вармии, Гизе захотел найти ему нового покровителя,
По-видимому, Ретик вскоре оказался под защитой герцога, потому что уезжать ему не пришлось. За исключением недолгого возвращения в Виттенберг для прочтения двух лекций в конце 1540 года, Ретик продолжал работать рядом с Коперником. Вместе они пересмотрели и переписали несколько разделов «О вращениях». Они проверили все иллюстрации, описывавшие движения планет, и руководства для выведения определенных позиций по астрономической широте и долготе. Ретик, вероятно, помогал Копернику производить вычисления во время частичного солнечного затмения, наблюдавшегося во Фрауэнбурге 7 апреля 1540 года. Шестнадцать месяцев спустя, когда 21 августа 1541 года в этом районе наблюдалось очередное частичное солнечное затмение (четвертое и последнее для Коперника), Ретик все еще был рядом с ним.
На основании многочисленных разговоров Ретик составил единственную одобренную биографию своего учителя. Гизе прокомментировал этот портрет Коперника в прозе, но, к сожалению, Ретик так его и не издал, и текст был впоследствии утерян.
Как бы Ретик ни опасался за свою безопасность и какие бы другие страдания ни испытывал на протяжении долгих дней и ночей в Вармии, он утешал себя радостями новой астрономии. «Эта и другие игры Природы, — говорил он, — часто приносят мне огромное утешение в превратностях моей судьбы и мягко успокаивают мой бурный разум».
В августе 1540 года, через несколько месяцев после выхода «Первого повествования», опытный печатник Петреус написал открытое письмо Ретику и опубликовал его в качестве приложения к своему тексту по астрологии. Петреус славил Ретика за то, что тот приехал «в отдаленный уголок Европы», чтобы найти Коперника, и составил столь «великолепное описание» его системы. «Хотя он не следует общепринятой системе, по которой эти науки преподаются в школах, я все же сочту чудесным подарком, если однажды его наблюдения благодаря Вашим призывам дойдут до нас, как мы искренне надеемся». Это одобрение от Петреуса было равносильно официальному разрешению. Знаменитая типография, лучшая в Нюрнберге, была готова издать «О вращениях».
Однако Коперник пока еще не задавался целью опубликовать этот труд, а лишь учил Ретика тонкостям своей теории. Он уделял довольно много времени наставлению и покровительству своего нового ученика, одновременно занимаясь разнообразными административными делами капитула. В сентябре 1540 года он направил в Рим официальный запрос на предоставление коадъютора. Ему было 67 лет, и он желал подготовить своего юного родственника из Данцига — двенадцатилетнего мальчика Яна Лойтца — к должности каноника.
Стремясь расположить Альбрехта к Ретику, Коперник предложил герцогу свои медицинские услуги, которые он готов был оказывать ему по мере необходимости. Альбрехт нашел повод проверить это обещание
Коперник откликнулся на призыв Альбрехта и немедленно отправился в Кенигсберг. Ретик последовал за ним, потому что едва ли мог остаться во Фрауэнбурге без учителя, равно как не мог он и упустить возможность познакомиться со своим венценосным покровителем. Герцог Альберт принял его и вскоре после этого известил капитул о том, что Копернику придется задержаться у постели больного советника, «ведь в таком случае было бы весьма похвально и по-христиански разделить его страдания». На протяжении трех недель, что Коперник лечил пациента, он обменивался письмами с королевским врачом в Кракове. Ни один из докторов не смог существенно помочь больному, но по крайней мере тот оставался жив, за что Альбрехт был благодарен. Тем временем у Ретика и Альбрехта обнаружились общие интересы, в числе которых оказались математика, карты и картография.
Когда в мае Ретик и Коперник вернулись во Фрауэнбург, их обоих ожидали письма из Германии. Андреас Осиандер написал каждому из них лично, ответив на их просьбы о совете. Поскольку Осиандер являлся одновременно теологом и математиком-любителем, а также другом издателя Петреуса, это делало его единственным, кто мог проконсультировать их о том, как опубликовать книгу Коперника и при этом не задеть чувства верующих и последователей Аристотеля. Копернику он предложил написать предисловие и пояснить, что математические гипотезы — это «не статьи о вере, а основания для вычислений; так что даже если они неверны, это неважно, коль скоро они точно воспроизводят явления движений».
Ретику он написал следующее: «Перипатетики и теологи охотно успокоятся, если услышат, что для одного и того же наблюдаемого движения возможны разные гипотезы; что настоящие гипотезы выдвигаются не потому, что они в самом деле верны, а потому, что наиболее удобным образом способствуют вычислению наблюдаемых и сложных движений; что кто-то другой, вероятно, мог бы предложить иные гипотезы; что один человек может составить удовлетворительную систему, а другой — более удовлетворительную, и обе они дадут одинаковые явления движения; что каждый человек волен придумывать более удобные гипотезы; и что если он преуспеет в том, то его следует поздравить. Таким образом, они ослабят оборону и будут привлечены очарованием исследования; сначала исчезнет их враждебность, затем они примутся тщетно искать истину собственными средствами и, наконец, присоединятся к мнению автора».
Переиздание «Первого повествования» вышло в Базеле в 1541 году. На его титульном листе в этот раз красовалось имя Ретика. Оно также включало предисловие старого друга его семьи, врача по имени Ахилл Пирмин Гассар, предсказывавшего, что звучащее «наперекор» содержание в итоге поможет установить «истинную систему астрономии». Хотя переиздание обращалось к более широкому кругу математиков, его главной целью, похоже, был сам Коперник, которого требовалось избавить от последних остатков сомнений относительно публикации «О вращениях небесных сфер». Гассар предсказывал, что поддержка «Первого повествования» вызовет «более бурный поток просьб» от интересующихся автором «этого редкостного и почти божественного труда (содержание которого описывается здесь в общих чертах)» и это «убедит его разрешить нам прикоснуться к его работе благодаря настойчивости, стараниям и неутомимому усердию моего друга».