Болевой прием
Шрифт:
– Да может, конечно, случиться, что МВД будет работать честно и добросовестно... Но только в этом случае могут быть весьма печальные последствия, – уже назидательным тоном закончила она.
– Интересно, какие же? – спросила я.
– Девяносто процентов предприятий тут же опечатают за торговлю пиратской или просроченной продукцией, – ответила капитан милиции. – Возникнет дефицит водки и сигарет. «Крыши» немедленно рухнут, а мы всерьез возьмемся за крупных чиновников. Знаешь, чем это кончится?
Я лишь передернула плечами. Дескать,
– У чиновников немедленно начнется дефицит денег, – продолжила Глебова. – Что вызовет снижение спроса на жилье. Далее – обвал рынка недвижимости. Граждане начнут интенсивно избавляться от денежных сбережений, и из-за этого рухнет валютный рынок. Считай, социальный взрыв обеспечен.
Антонина произнесла все это на полном серьезе. Я хотела было в очередной раз поддеть Глебову, но осеклась. Возражать по большому счету было нечего.
– Но самое страшное – это то, что в сберкассах образуются очереди из водителей, желающих уплатить штраф в законном порядке, – перешла Антонина к завершающей части «доклада». – Дойдет до того, что самыми коррумпированными станут работники сберкасс, которым шофера будут давать взятки за право пройти без очереди. Автомобилисты сойдут с ума от очередей, перекроют трассы с плакатами и монтировками в руках и потребуют возврата прежней коррумпированной системы.
В ответ я лишь молча развела руками. Настенные часы показывали девять ноль-ноль, это означало, что я уже засиделась.
Глава 9
– Что качается под монархом во время смуты? – спросила Антонина, как только я поднялась со своего места.
Капитан Глебова явно хотела с моей помощью расправиться с кроссвордом. Везет мне на них за последние сутки.
– А сама как думаешь? – переспросила я, давая понять Глебовой, что приказ, данный кадетским наставником, продолжает действовать по сей день.
– Ну этот, на чем он там сидит... – оглядев собственный кабинет большими светло-карими глазами, задумчиво проговорила Антонина. – Трон, что ли?!
– По буквам подходит?
Антонина молча кивает и вписывает слово «трон» в клеточки кроссворда.
– Телефон, координаты оставишь? – интересуется Глебова, когда я уже нахожусь у порога.
– Через пару дней сама позвоню, – отвечаю я.
Фразу «если буду жива» не добавляю. Антонина не так глупа, сама все понимает. Я уже взялась за дверную ручку, как прямо на меня в кабинет Глебовой влетел милицейский майор, видимо Антонинин начальник. И обратился не к капитану, а ко мне:
– Вы кто такая будете?
– Консультант, – как ни в чем не бывало ответила я, заметив через приоткрытую дверь, что в коридоре топчутся трое автоматчиков в бронежилетах.
– Антонина Петровна! – майор повернулся к Глебовой, и я отметила, что он заметно взволнован. – Я попрошу вас и... вашего консультанта никуда не выходить из кабинета!
Приплыли! Как я не учла того, что Крот, окопавшийся в спецслужбе, скорее всего
– Тоня, сотри все из компа, отпечатки спрячь, потом уничтожь, – быстро и негромко заговорила я. – И вот это... – я протянула Глебовой лист-распечатку с адресом Бориса Огуреева.
По счастью, я успела его запомнить.
– Иначе? – переспросила Антонина, уже засовывая бумагу в специальный прибор, превращающий любой документ в мелкую, непригодную для восстановления текста лапшу.
– Начнут убивать, – ответила я. – Сначала меня...
– Здесь не начнут, – застучав наманикюренными пальцами по клавиатуре компьютера, без малейшего удивления произнесла Глебова.
Только-только мы избавились от лишнего, как в кабинет вернулся майор с тремя штатскими. Автоматчики остались в коридоре. На меня никто не обратил ни малейшего внимания. Майор и штатские приблизились к Антонине, в руках у офицера была папка с бумагами.
– Возникла такая ситуация... – начал майор, распахнув папку, точно хотел показать Глебовой некий важный документ.
А в следующее мгновение один из штатских молниеносным движением ударил меня ногой в живот, второй почти одновременно схватил за шею и начал проводить удушающий прием, третий не менее профессионально зафиксировал кисти моих рук сталью специальных наручников.
– Гладкова Евгения? – поинтересовался тот, который ударил в живот.
Второй отпустил мою шею, и, несмотря на боль в корпусе, я сумела выпрямиться.
– Гладкова или нет?
Второй вопрос был адресован Антонине.
– Да, Гладкова, – ответила та, чуть придя в себя от шока столь стремительных действий. – А в чем дело?
– Гладкова Евгения обвиняется в убийстве генерала спецслужбы Прохорова, – ответил Антонине майор. – И еще в убийстве и ранениях сотрудников ЧОПа «Парадигма».
Вот оно как повернулось! И взяли грамотно, опытных волкодавов прислали. Выходит, я заминировала машину Сократа Ивановича?! Веселенькое начало...
– Увести! – скомандовал майор волкодавам.
Глебова пыталась что-то возражать, но майор вежливым голоском сказал, что сейчас все объяснит. Мне же пришлось покинуть кабинет подруги. Волкодавы вели меня под руки, фиксируя каждое движение.
Офицеры, как известно не бьют женщин...
Они их убивают. И еще, в исключительных случаях, немного мучают. Сейчас был именно такой исключительный случай. Поначалу со мной ведут себя корректно, в соответствии со служебной инструкцией о задержании и личном досмотре женщин-преступниц. Меня в наручниках препроводили в соседнее милицейское здание, где находился ментовский изолятор. Там препроводили в специальное помещение без окон, похожее на тюремный карцер.