Больная родина
Шрифт:
Он снова выслушивал кучу грустных и поучительных историй. Мама не жаловалась ни на здоровье, ни на безденежье. Медсестра Галина регулярно приходит, делает уколы. Приступов не было, а если что, у нее имеется телефонная связь с Дашей — и сотовая, и стационарная. Пенсия маленькая, но огородик выручает, и Даша часто что-нибудь подбрасывает. Вот только жить в этом городе все труднее.
Вновь звучали фамилии, озвученные Петром, — глава администрации, прокурор, военком, руководство милиции, обнаглевшие фашисты. Военкомат дважды проводил мобилизации — всех здоровых мужиков отправили в армию, на пушечное мясо. Рыдали матери и
Как просто стало в наше время обвинить кого угодно в сепаратизме и государственной измене! Да, матери и жены плачут в полный голос. Каждый божий день приходят похоронки на мужчин, которые пачками гибнут на Донбассе. Кто не за войну, тот трус и капитулянт! Из динамиков целыми днями летят патриотические украинские песни, Россию клеймят последними словами. А сами при этом такое творят!.. Члены ВиП открыто ходят со свастикой. Милиция их в упор не замечает — она и сама такая.
Милиции боятся пуще СПИДа. К молодой соседке повадился крупный чин из ОВД. Она не знает, как его отшить. Кузьму Викульчика на днях забрали. Пришли люди с повязками, увели, и пропал человек. Люди шепчутся, что предъявили Викульчику сговор с крымскими сепаратистами, но какой из него заговорщик? На пенсии человек, нога отнялась, еле ходит. Другое дело, что племянник, состоящий в том же ВиП, положил глаз на добротную хату своего дядюшки.
Пару недель назад пьяные наци носились по улице на автомобиле, резвились, людей задирали, стреляли в воздух. Кошка Муська, двенадцать лет прожившая в доме, на заборе сидела. Нацики давай по ней стрелять. Убили кошку, раскрошили табличку с номером дома, сбили изоляторы, из-за чего Клавдия Павловна неделю просидела без электричества, плакала по Муське.
Она позвонила в милицию, но там не поняли, в чем суть проблемы. Участковый Бабула совсем распоясался. Вымогает деньги у людей, угрожает привлечь под надуманным предлогом. Пьет как сапожник, задирается. Если в дом зайдет, то не жди ничего хорошего. Кобель еще тот. Своей жены нет, она давно от него сбежала, так он за девками из района охотится. Недавно снасильничал красивую супругу Гришки Раймера. Женщина чуть с ума не сошла, в районную психбольницу загремела.
Гришка в милицию пошел с заявлением, там посмеялись. Мол, следи за своей женой. Он напился, кинулся с топором на участкового. Тот заперся в кабинете, а наутро Григория нашли на берегу Ведянки с проломленным черепом. «Явное самоубийство», — сделал вывод медэксперт. А с Бабулы как с гуся вода, продолжает вынюхивать, шляться, в общем, образцово выполняет свои обязанности.
— Трудно тебе здесь будет, сынок, — подытожила Клавдия Павловна. — Я очень рада, что ты с нами, всю жизнь мечтала об этом дне. Но не сможешь ты здесь, заклюют. Характер у тебя далеко не ангельский, ты обязательно во что-нибудь влезешь.
— Не бойся, мама. — Сергей улыбнулся. — Я ведь жить сюда приехал, а не воевать.
Она постелила в его бывшей детской лучшее белье, хлопотала вокруг него, поправляла простыню, одеяло, несколько раз заглядывала.
— Почему свет не выключаешь?
— Страшно, мама. Темноты боюсь и собак.
— Страх-то какой!.. — Клавдия Павловна с деланым ужасом прижала руки к груди. — А темноты-то почему боишься?
— А ты представь, сколько в ней собак!
Он слышал, как она ворочалась в соседней комнате, долго не могла уснуть, но потом вроде засопела. Сергей выключил ночник и тоже попытался отключиться. Начало второго — пора в объятия Морфея. Но сон не шел, Гайдук ворочался, таращился в узкий просвет между рамой и занавеской, где чернело небо. Под домом вовсю заливался сверчок, сбивая с мыслей.
Он поднялся, чтобы покурить, открыл форточку, но смутился. Мама, убежденная противница курения, почувствует, разворчится. Сергей натянул трико, футболку, взял зажигалку, пачку сигарет и на цыпочках выбрался в горницу. Там Гайдук попил воды из бака, по старой привычке залез в холодильник, сразу закрыл дверцу и удрученно констатировал, что ему нужно будет совершить вояж до ближайшего супермаркета и доверху набить этот агрегат. Он выбрался на крыльцо.
От вечерней непогоды не осталось и следа. Ночь была ясной, остатки облаков разбрасывал ветер. Тишина царила нереальная, даже сверчки смолкли.
Сергей оперся на ограждение, закурил, но насладиться покоем не смог. Послышался звук мотора, и у соседнего дома, отделенного от участка Гайдуков чисто символической оградой, остановилась машина. Водитель требовательно просигналил — дважды, протяжно, откровенно плюя на сон горожан. В доме зажегся тусклый свет. Дальний свет фар озарял переулок, заборы, дома. Из машины выбрался какой-то мужик, схватился за открытую дверцу, чтобы не упасть. Он был в стельку пьян.
— Диана, радость моя! — взревел этот субъект. — Это я, твой пупсик приехал! Ты ждешь?
Сергей изумился. Как он мог ехать в таком состоянии? Мужчина насилу оторвался от дверцы, шагнул. Ноги не держали его, но он не упал, подался вперед, схватился за штакетник, чуть не завалился вместе с ним, громко икнул, начал нашаривать на внутренней стороне шпингалет.
— Дианочка, открой, давай поговорим.
В доме не реагировали. Видно, посетитель был не из желанных.
— Дианочка, с-сука, что же ты надо мной издеваешься? — Визитеру удалось открыть калитку, он потопал по дорожке, взобрался на крыльцо, стал долбить в дверь.
Сергей насторожился — в намерениях этого пьяного скота явственно сквозила агрессия.
— Ты что, падла?.. — взревел мужик. — Открывай, все равно не уйду, раз приехал! — Он повернулся спиной и начал долбить ногами в дверь.
«К молодой соседке повадился крупный чин из ОВД…» — вспомнил Сергей.
— Чего тебе надо, Сашко? — прозвучал из-за двери глухой мужской голос.
— Не Сашко, а Александр Данилович! — заявил поздний визитер. — Наше вам с кисточкой, Ярослав Григорьевич, или как вас там! Дочь зови, пока обоих не побил! И не говори мне, что она уже спит. — Он так врезал по двери, что она чуть не сорвалась с петель.
Следующий удар стал бы роковым.
— Папа, отойди, дай я с ним поговорю, — раздался женский голос.
— Нет уж, дочка, я сам разберусь. — Звякнула щеколда, на крыльцо вышел сутулый пожилой человек в длинной рубахе.
Гайдук напрягся, приготовился спрыгнуть с крыльца и промчаться по грядкам. Эта пьянь мокрого места от старика не оставит!
— С дороги, старый хрыч! — проревел незваный гость. — Не стой на пути к моему счастью! Диана, солнышко, я уже иду! — Он попер напролом, как танк, с силой втолкнул старика в сени.