Больная родина
Шрифт:
— Новый работник, Василь, — пробормотал Петр. — Мой родственник. Сергей, у нас действительно все в порядке, можешь идти.
Но Сергей не спешил покидать контору. Глаза Петра кричали: «Не уходи!» Гайдук прирос к косяку и спокойно разглядывал посетителей. А те, столкнувшись с непривычными для себя обстоятельствами, начали нервничать.
— Иди сюда, — заявил долговязый тип. — Ты кто такой?
Сергей не шевелился. Толстяк принялся задумчиво жевать губы. Обладатель шрама медленно поднялся, не сводя глаз с Гайдука. Горбоносый фрукт осклабился. Сергей переместил взгляд на долговязого гада, явно старшего в этой
— Фюрер, пощупать его? — осведомился обладатель шрама.
— Пощупай, Зяма, — разрешил главарь. — Не нравится он мне.
— Хлопцы, вы чего? — заволновался Петро.
— Сидеть! — Долговязый тип положил ему на плечо разлапистую ладонь.
Интеллигент со шрамом лисьей поступью подошел к Сергею. Их взгляды встретились. Гайдук не менялся в лице. В его спокойствии было что-то такое, что не понравилось интеллигенту. Он как-то конвульсивно вздрогнул, посмотрел на главаря, словно прося подкрепления. Рука, собравшаяся схватить Сергея за ворот, застыла на полдороге. Эта глупая дуэль продолжалась полминуты. Все остальные затаили дыхание.
Подобную публику Сергей прекрасно знал. Молодцы против овец. Стоит им столкнуться с серьезным противником, сразу начинаются раздумья.
— Ладно, пошли, хлопцы, — процедил сквозь зубы долговязый Василь. — Некогда нам. Мы еще вернемся сюда, договорим. — Он первым вышел из конторы, решив не задевать Сергея, только глянул исподлобья.
За главарем шмыгнул интеллигент. Переваливаясь с боку на бок, прошел толстяк. Только горбоносый фрукт не растерял желание разобраться. Проходя мимо, он словно невзначай толкнул Сергея в плечо. К вящему его изумлению, оно оказалось тверже стали. Активист зашипел от боли, злобно воззрился на Гайдука. Тот смотрел на него равнодушно, словно думал о чем-то другом. Горбоносый фрукт со злостью зашипел и вывалился из конторы.
Гайдук оторвался от косяка, выглянул наружу. Четверо храбрецов уже спустились в гараж и направлялись к выходу. Долговязый поганец пнул по портативному насосу, лежащему поперек прохода. Тот взвился в воздух и врезался в стену. Оробевший Зубарь от греха подальше отступил за машину.
Горбоносый скот въехал в масляное пятно, оставшееся после какой-то машины, не удержал равновесия, заплясал и растянулся на грязном полу. Сергей с трудом подавил смешинку. Пострадавший поднимался, грязно ругаясь.
— Эк тебя обслюнявили, Борода, — заявил толстяк.
— Поддувало закрой, Шут! — взревел бедолага.
Сергей вернулся в контору и развалился на стуле. Не сказать, что он был спокоен, но и не спешил драматизировать ситуацию.
Петр испустил облегченный вздох, похожий на стон.
— Спасибо, Серега, — сказал он и забористо выругался.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — проговорил Гайдук. — Ситуация абсолютно безнадежная, да?
— А какая она еще может быть? — Петр с силой выдвинул ящик письменного стола, выудил плоскую бутылку с желтоватым содержимым и сделал большой глоток.
— Понятно, — кивнул Сергей. — Будем скатываться в алкоголизм. Что им нужно, Петруха? Для меня, знаешь ли, странно, что можно вот так прийти и отнимать бизнес. Ты, в конце концов, юридическое лицо.
— Юридическая задница, вот я кто, — проворчал Петр, успокоившись. — Весь день испортили эти поганцы. Им Гладышев делегировал полномочия. Мне даны три дня на размышление, а потом!.. Считай, что черную метку передали. А еще этот ублюдок Василь Дергач — партийная кличка, кстати, Фюрер, чем он от души гордится — настойчиво выспрашивал, где я был вчера вечером. Мол, не я ли отделал Фаэтона с Дуней. Я, конечно, удивился, но не знаю, поверили ли. Слушай, Серега, они теперь на тебя подумают. Увидели, поняли, что ты крепкий орешек.
— Ладно, в голову не бери. — Отставной капитан задумался. — Три дня, говоришь, на размышление. Ладно, посмотрим, кто кого.
Игнат Семенович круто вывернул баранку, выезжая со двора, и чуть не зацепил бордюр. Это все жена виновата — опять взбесила своим скорбящим ликом! Вроде и принял-то немного. Зачем напиваться, если вечером традиционный поход в сауну? Там и догонит.
Он раздраженно покосился на Анастасию, сидящую рядом. Супруга съежилась в комочек, в рот воды набрала. Слова лишнего не скажет, покорная, забитая, на все согласная, а что у нее на самом деле в голове — попробуй догадайся. Как он ненавидел эти ежедневные поездки к ее матери! Можно подумать, ему больше заняться нечем. Но надо, старушке недолго осталось. Чего не сделаешь ради хорошего участка в непосредственной близости от Жемчужного озера.
Игнат Семенович резко выжал газ и помчался по внутриквартальному проезду между улицами Центральной и Гаманюка. Он широко зевнул, глаза его слипались.
— Дениска, не бегай туда! — раздался вдруг женский крик. — Я кому сказала!
Игнат Семенович не видел, как на проезжую часть выскочил ребенок. Он зевал, прикрывая глаза. В этот момент и прозвучал пронзительный вскрик, последовал удар. Ахнула супруга. Водитель очнулся, надавил на тормоз и перестарался. Машина пошла юзом, вылетела на тротуар и зацепила бампером бетонную плиту, из которой торчали прутья арматуры. Игнат Семенович ударился грудью о рулевое колесо, слава богу, что не сильно!
— Посмотри, что ты наделал! — заблеяла тоненьким голоском Анастасия, которая не пострадала, была пристегнута.
Глава районной администрации почувствовал, как жар ударил ему в голову. На тротуаре, в нескольких метрах от машины, уткнувшейся в бетон, лежал, выгнув ногу, мальчишка лет шести в клетчатых шортиках. Из откинутой головы текла кровь. Ребенок не шевелился!
— Игнат, ты же убил его! — прохрипела супруга и стала отстегивать ремень, чтобы выбраться из машины.
— Сидеть, сука! — прорычал он, хватая жену за рукав.
Руки тряслись, голова не соображала. Он перевел рычаг в положение «R», надавил на газ. Нужно сваливать отсюда, пока народ не сбежался. Что за невезенье! Двигатель ревел как сумасшедший, но машина не ехала, только дрожала. Кусок арматуры, торчащий из бетона, проткнул бампер и, видимо, загнулся. Игнат Семенович не на шутку перепугался. Он выжимал газ, матерился, но машина не двигалась.
Молодая женщина с распущенными волосами пронзительно закричала и бросилась к ребенку. Она упала перед ним на колени, схватила его, приподняла голову, завыла, потом обернулась и уставилась безумным взором на белый внедорожник. Ярость плеснула из глаз матери. Она заорала как ненормальная, бросилась к машине, распахнула водительскую дверцу. У ее хрупких рук хватило бы сил вытащить грузного мужика на улицу. Она вцепилась ему в рукав.