Больная родина
Шрифт:
Гаевский свернул на проселочную дорогу, въехал в лес, где беглецы и провели последующие несколько часов. Люди в изнеможении растянулись на траве и уснули, как говорится, без задних ног. Какое удовольствие спать без качки! Константин извлек из-под сиденья карту мелкого масштаба, испещренную пометками, ползал по ней, что-то бормотал, высчитывал, потом кому-то звонил.
— Поедем огородами. — Он не стал подробно расписывать маршрут. — Есть тут несколько дорог, на которых не выставлены блокпосты. Если тронемся в полночь, то в три часа ночи будем у Светлого.
Теперь все тряслись уже конкретно — пропал даже намек на асфальт. В лунном свете проплывали зловещие силуэты деревьев, луга, заросшие сочными пахучими травами. Несколько раз Гаевский сворачивал на какие-то другие проселки, иногда вставал, в свете фонаря сверялся с картой.
Опять разнылась Лиза. Даша пыталась ее усыпить, напевала колыбельную. В результате засыпали все, кроме девочки.
Согласно расчетам Константина, они уже были на подходе. Гром канонады делался ближе, объемнее. Машина вырулила из леса. Гаевский чертыхнулся — впереди был пост! В поле стоял грузовик, рядом с ним стояли палатка и небольшой прожектор, работающий от автомобильного аккумулятора. Посреди дороги маялись вооруженные люди в камуфляже — явно не ополченцы, судя по сине-желтым шевронам. Сворачивать было поздно — нарвались.
Боец, навьюченный амуницией, сделал знак — тормози. Гаевский остановился. Сергей на всякий случай приготовил автомат.
— Сотник Харчевник, — завел надоевшую песнь Гаевский. — Вывожу семью комбата. Хлопцы, где мы? Я, кажется, заблудился.
Хмурый боец осветил фонарем протянутый документ, сверил фото с оригиналом, взглянул на пассажиров. Лениво переваливаясь, подходили другие бойцы — какое ни есть, а развлечение.
В машину сунулся еще один тип с фонарем, тоже оглядел водителя, всех прочих.
— Не повезло тебе, хлопчик, — произнес он простуженным голосом. — Я хорошо знал сотника Харчевника, его убили, отличный офицер был. Не шевелиться! — заорал этот субъект, вскидывая автомат. — Всем сидеть! Лапы вверх!
Заплакала Лиза. Сергей обхватил рукоятку автомата, но дверца распахнулась, в бок ему уперся ствол.
— Бросили оружие и медленно выходим, — распорядился старший. — Без резких движений, стреляем без предупреждения!
Но до конца понять, что произошло, беглецы не успели. Разразилась суматошная стрельба. Пассажиры с криками упали на пол. Сергей пригнулся. То же самое сделал Гаевский.
Потом настала тишина. Машину окружали люди, они приближались. Взревел мотор, и из темноты вылупился измазанный грязью подержанный джип. Хлопнуло еще несколько выстрелов. В прыгающем свете фар проявлялись автоматчики, небритые, кряжистые, кто в бандане, кто в панаме.
— Мы так и знали. Константин Юрьевич, собственной персоной!
— Христофоров, твою душу! — взревел Гаевский, вывалился из машины и обнял смеющегося бородача. — Какого черта, Христофоров? Нас чуть не сделали! Мы же договаривались!
— Прошу прощения, Константин Юрьевич, припозднились, техническая заминка, так сказать. Скажите своим людям, чтобы не выходили из машины. Сейчас поедем дальше. Нужно уходить, здесь место открытое. Надо бы грузовичок забрать, у них горючки до хрена. Ладно, потом ребята подскочат, разберутся.
Сергей облегченно вздохнул. Все живы, вот и хорошо.
Дальше все было как в тумане. Один из джипов ушел вперед и сразу свернул с дороги. Тронулся Гаевский, мимо машины проплыли невнятные бугорки — трупы. Второй джип пристроился в хвост. Машина прыгала по полю, Гаевский что-то весело насвистывал. Джипы покатили резвее, Константин тоже нажал на газ. Кто сказал, что «Нива» не джип?
Небо на востоке покрывалось серостью, назревал новый день. Кончилось поле, кавалькада въехала на грунтовую дорогу, втягивалась в лес. Затихла канонада — видимо, артиллеристов потянуло в сон.
Сергея тоже сморила дремота. Он не помнил, как долго проспал, но когда открыл глаза, вереница машин уже катила по городским предместьям. Попадались танки, группы вооруженных людей. Многие дома были разрушены, в других зияли дыры, обвалилась кладка, но кто-то там жил — на балконах сушилось белье! Проплывали порванные рекламные плакаты, вывески салонов сотовой связи, магазинов, кафе. Груды обломков валялись во дворах, на тротуарах, кое-где на проезжей части.
— Все в порядке, пару часов обстреливать не будут, — уверил Гаевский. — Нацисты есть нацисты, у них и сейчас все по часам, как и в Великую Отечественную войну. Вас доставят в гостиницу, я распоряжусь, чтобы обслужили по первому разряду. А там уж расстанемся. Не обессудь, Серега, служба. Если хотите, вас вывезут в Россию. Туда каждый день уходят наши колонны — не по тем, конечно, коридорам, которыми кичится Киев.
Сергей протер глаза, достал телефон. Зарядка еще не кончилась.
— Приветствую, Викторович! — поздоровался Гайдук. — Ты не на боевом?
— Я на сонном, — хрипло отозвался командир группы спецназа «Вихрь» майор Васильев.
— Ну, прости.
— Кто это?
— Гайдук.
— Вот делать тебе не хрен, Серега, спать не даешь. А у меня, между прочим, законный выходной. Подожди, а ты чего звонишь? — Майор явно начал просыпаться. — Ты же вроде на Украине?
— Пока да, — согласился Сергей. — Слушай, Викторович… — Он замялся. — Я вот чего звоню. Обратно в группу возьмешь?
— Ну ты даешь, мил человек, — развеселился Юрий. — Пять дней как уволился из армии и уже просишься обратно.
— Так уж получилось, — сказал Сергей. — Возьмешь?
— Конечно, возьму!
— Со мной семья, Юра, — добавил Гайдук. — Ее пристроить надо.
— Семья-то большая?
— Большая. — Сергей улыбнулся. — Да два человека всего мужиков-то…
«Или три? — задумался он. — Впрочем, Ярослав Григорьевич уже на пенсии».
— Ладно, разберемся с твоей семьей, куда-нибудь пристроим, — обнадежил майор. — Ты это… давай закругляться, спать хочу. Хотя постой, — спохватился собеседник. — На Украине-то как?