Болотные огни(Роман)
Шрифт:
— Может быть, — неестественно веселым, самому себе противным голосом ответил Денис Петрович и открыл стол. В голове его как-то все сдвинулось, ему хотелось сказать: „Пашка, проследи, чтобы этот мерзавец со шрамом от нас не ушел“.
— Давай, — не спуская с него все так же нестерпимо сияющего взгляда, Водовозов слегка придвинул свою большую руку.
Как ненавидел Денис Петрович в этот миг свой проклятый слепок! Он вынул его дрожащей рукой и ничего сказать, хотя бы для приличия, уже не мог.
— Давай, — повторил Водовозов
Однако не нужно было даже и прикладывать этот слепок, чтобы убедиться, что он совершенно не подходит. Просто не имеет ничего общего.
— Да, это кусали совсем не те зубы, — медленно сказал Павел Михайлович.
Берестов швырнул слепок об пол и быстро вышел из комнаты.
Он не мог заснуть всю ночь. „Помрачение! — думал он. — Как я мог! По первому же дурацкому стечению обстоятельств… Как мне ему теперь в глаза глядеть!“
Утром, чтобы не идти в розыск, не встречаться с Водовозовым, Денис Петрович пошел в уком, а потом в Совет, однако рано или поздно им все равно нужно было встретиться, поэтому во второй половине дня он — решительно направился к розыску.
В кабинете у него сидел Водовозов.
— А я уже заждался, даже вздремнул, — сказал он, — однако у меня к тебе два дела.
— Какие? — спросил Берестов, не глядя на него.
— Одно вчера пришло, я не успел тебе его передать. В монастыре за рекой Ершей праздновали престол, а у них там в пасху, в рождество Христово, в духов день, да вот еще в престол из старой мортиры палят.
Берестов взглянул ему в лицо. Павел Михайлович смотрел на него насмешливо и весело и еще как- то, отчего у Дениса Петровича сразу стало легко на душе. „Друг ты мой дорогой“, — подумал он и сказал улыбаясь:
— Ну и что же мортира?
— Дак разнесло же ее к чертовой матери, — так же смеясь глазами, сказал Водовозов, — и одному послушнику грехом ступню отхватило.
— Тут и разбирать нечего. Отдай милиции.
— Ладно, — охотно согласился Водовозов, — это одно. А второе… — он встал и слегка расправил плечи, — … второе это то, что слепок твой со следа подошел.
— Кому?! — заорал Берестов, вскакивая.
— Титовскому приказчику, или как он там, половому из чайной.
— Но как же ты до него допер?
— Сам же ты велел за ними следить. Я взял сперва самого Титова, потом его челядь. Знаешь, Прохоров — паскудный такой парень. А кроме того…. — Водовозов искоса посмотрел на него, — …на руке у него следы зубов… более похожие… и красивее… Правда, еле заметные.
Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом расхохотались.
— Пиши ордер на арест, — сказал Берестов, — и уведомление в суд: арестован такой-то. Чем мы не красные детективы?
Теперь они снова были неразлучны. Дурацкий эпизод с „зубами“, как ни странно, уничтожил ту напряженность, которая возникла в их отношениях после несчастья с Ленкой. Теперь они
— Ну как тебе у Рябы? — опросил как-то Водовозов.
— Лучше не надо. Клавдия Степановна — сама доброта. Только все стесняется своей необразованности и спрашивает все: „А это по вашим законам можно, а это дозволено?“ Робкая женщина. А в общем хорошо, никто не шмыгает кругом, все надежно — Рябин дом.
— То-то, — назидательно сказал Водовозов. Он сидел за столом, разбирая папку со старыми делами. Денис Петрович сидел, курил и присматривался к своему сапогу, который требовал починки.
— Что-то Бориса не видать, — сказал Павел Михайлович, — мелькнет, доложится — и нет его. Мрачный, в глаза не глядит.
— Зато ты веселый, — насмешливо заметил Денис Петрович.
Они замолчали: это была запретная тема. И все- таки спустя некоторое время Водовозов продолжил разговор.
— Я — это немного другое дело.
— Почему это?
Вдруг Водовозов поднялся, подошел сзади к Денису Петровичу, обнял его за плечи и сказал с нежностью и весело:
— Потому что помру я скоро.
Берестов хотел было вскочить, но Водовозов крепко держал его за плечи.
— Сиди, сиди, — сказал он смеясь. — Сиди.
— Ты что, — испуганно опросил у него Берестов, наконец поворачиваясь, — предчувствие у тебя такое, что ли?
Водовозов вернулся на свое место. Лицо его было каким-то особенно светлым. Берестов испугался еще больше.
— Пашка!
Водовозов с удовольствием потянулся, прищурился и сказал:
— Да не принимай ты всерьез всего, что я сбрехну. Поживем еще, старый друг. А за руку меня тогда, между прочим, пьяная самогонщица укусила, когда я у нее аппарат отнимал.
Берестов буро покраснел.
— Ничего, — сказал Водовозов, — все мы немного здесь рехнулись. Постой, еще и не то будет.
Титовский приказчик оказался парнем неразговорчивым и не пожелал даже сказать, откуда он родом.
Скоро обнаружилось, что он имел все основания скрывать место своего рождения. Он был из Дроздовки — его опознал волостной милиционер. Берестову это название не говорило ничего, зато Водовозову оно говорило многое. Два года назад здесь восстали дезертиры. Они разгромили волостные учреждения, в том числе и военкомат, захватили оружие и расстреляли всех местных советских работников. Водовозов с отрядом комсомольцев, вооруженных берданками „времен турецкой кампании“, ездил тогда в Дроздовку, вступил в бой с бандитами, в результате которого потерял двоих ребят, сам едва не погиб, но советскую власть восстановил. Банда бежала в лес. Часть из них позже перешла к Сычову, а часть… Возможно, что истоки Левкиной банды следовало искать в Дроздовке.