Болотный Тигр

Куксон Кэтрин

Розамунда ни минуты не колебалась.

– Конечно, с удовольствием. После обеда я свободна.

– Это всего на несколько дней – пока не поправится.

– Это меня нисколько не затруднит.

– Нет, я серьезно. Очень не хочется злоупотреблять вашей добротой… Я обязательно найду сиделку. Беда только в том… – он спохватился и, вскинув руку, посмотрел на часы, – что мне не по карману пригласить профессиональную няню… или медсестру… во всяком случае, сейчас я не могу себе этого позволить. Не знаете ли вы поблизости

кого-нибудь, кто бы за это взялся? Какую-нибудь женщину – не слишком старую и не слишком молодую – а то испугается.

Розамунда задумалась.

– Сейчас ничего не приходит в голову. Из молоденьких здесь только девочки Браунов – они еще учатся в школе. А в окрестных деревнях я никого не знаю… до них слишком далеко.

– В том-то и дело, что мы здесь изолированы…

– Поговорю с Эндрю Гордоном. Он со многими общается, может, подскажет кого-нибудь.

– Спасибо. Мне хотелось бы сразу договориться об условиях. Я могу предложить три фунта в неделю, за неполный рабочий день… сколько эта женщина согласится работать за такую плату. Не знаю, как долго я смогу выплачивать эту сумму, но в ближайшие несколько недель без няньки не обойтись. Конечно, вряд ли кто польстится на такие деньги. Но все-таки…

Розамунда знала: каждое слово этого монолога далось Брэдшоу с величайшим трудом, но на взгляд постороннего он выглядел абсолютно спокойным, даже высокомерным – как будто собирался сделать одолжение, предлагая столь выгодные условия.

Как ни странно, на этот раз Розамунду не покоробили его манеры. Ей вдруг захотелось пробить его защитную броню словами: "Ну так чего же мы ждем? Бежим скорее!" Вместо этого она сказала:

– Может, вы чуточку задержитесь – в это время мы обычно пьем чай?

– Спасибо, мне пора.

Он дошел до двери и обернулся.

– Я уже говорил вам, что вы очень добры. И сейчас хочу повторить.

Брэдшоу произнес это таким сухим, официальным тоном, что Розамунда подумала: лучше бы он рычал, как в первую встречу. Подобная ледяная вежливость была ему совершенно несвойственна. По-видимому, он из тех людей, которые если смеются, так от души, если ругаются – не думая о приличиях, а если любят, то… страстно. Она несколько раз моргнула.

– Это вы мне делаете одолжение. Мы в настоящее время сидим без работы… просто умираем от скуки.

Он пристально посмотрел на нее и уже своим голосом произнес:

– Если вам хочется, чтобы я этому поверил, будь по-вашему.

– Я приду сразу после ленча, примерно в полвторого. Годится?

– Конечно. – Брэдшоу взялся за ручку двери, но прежде чем открыть ее, окинул взглядом комнату. – У вас здесь немало по-настоящему хороших вещей. Поздравляю. Не сравнить с тем, что было у Талфордов.

– Хорошие-то они хорошие – благодаря им у меня развился вкус… я бы сказала, даже страсть к антиквариату, но… все это не наше.

Как ни странно, Розамунде

было приятно признаться – словно это их чуточку сближало.

– Все, что здесь есть, принадлежит моей тете, а дом, подворье, мельница – собственность дяди. Они разрешили нам пользоваться, пока папа жив, – Розамунда кисло улыбнулась. – Не дай Бог, с ним что-нибудь случится – тетя в два счета с нами разделается.

С минуту Майкл Брэдшоу не находил слов. И вдруг его черты начали смягчаться. Нет, он еще не улыбался, но как будто стал менее скованным.

– Выходит, мы с вами, что называется, в одной лодке. Лицо Розамунды озарилось улыбкой.

– Значит, увидимся после ленча?

Они вместе вышли на крыльцо. Брэдшоу поклонился и с неожиданной для его крупного тела легкостью сбежал по ступенькам.

Дженнифер тоже вышла на крыльцо и, наблюдая, как он садится в лодку, спросила:

– Хочет, чтобы ты присмотрела за его дочерью?

– Ты подслушивала?

– Нет. Просто – зачем бы он еще пришел? Когда ему что-то нужно, он умеет пускать пыль в глаза. До чего же мне хотелось хлопнуть дверью у него перед носом! Сама не знаю, как удержалась.

Розамунда не удостоила ее ответом и молча проследовала через прихожую и холл к лестнице. Дженнифер не отставала:

– Что ты собираешься делать?

– Закончу с полами.

– Не притворяйся, ты прекрасно поняла, что я имею в виду.

– Если ты такая догадливая, догадайся и обо всем остальном. Ладно, коли тебе так уж нужно знать – я обещала помочь ему ухаживать за девочкой, по нескольку часов в день, пока она не выздоровеет. У нее корь.

– Не сходи с ума. Ты не болела корью – еще подцепишь.

– Значит, подцеплю.

– Это очень заразная болезнь. Занесешь инфекцию.

– Ну, так я не стану возвращаться домой, пока не минует опасность. Ты сама со всем справишься.

– Рози!

– Хватит, Дженнифер, замолчи – Розамунда остановилась посреди лестницы и сверху вниз посмотрела на сестру:

– У меня уже в печенках твои выверты. Знаешь, чего тебе не хватает? Проглоти свою гордыню и отправляйся повидаться с Эндрю. А меня оставь в покое. Если я решила помогать Брэдшоу, так и поступлю. Здесь в мои обязанности входит уборка да стряпня – это я и утром успею. А теперь, если тебе больше нечего сказать, давай закругляться.

У Дженнифер задрожали губы, и Розамунда тотчас пожалела, что была с ней сурова. Еще секунда – и она попросила бы прощения. Но Дженнифер опрометью бросилась в мастерскую.

Возобновив натирку полов, Розамунда уговаривала себя:

– Что ни делается, все к лучшему. Хоть будет предлог уходить из дома – мы все больше действуем друг другу на нервы.

* * *

Вот уже, наверное, в шестой раз Розамунда пыталась уйти из детской, но Сюзи немедленно оглашала дом душераздирающими воплями.