Большая девочка
Шрифт:
— Что скажешь, Виктория? Как идут дела? — с улыбкой поинтересовался директор. Никакого раздражения или недовольства на его лице не было и в помине, и Виктория немного успокоилась. Учебный год подходит к концу, в июне ее контракт с Мэдисон заканчивается, может быть, директор хочет поговорить об этом?
— Мне кажется, неплохо, — отвечала она. Она искренне так считала и надеялась, что так и есть на самом деле. Не хотелось бы бесславно завершить свою работу в такой школе. Виктория отдавала себе отчет в том, что, если ей не продлят контракт, придется уже в ближайшем будущем подыскивать новое место. Но ей так не хотелось расставаться с этой школой! Это была ее школа,
— Как тебе известно, осенью Карла Бернини возвращается. — Он продолжал: — Мы будем рады снова видеть ее в наших рядах. Но ты, Виктория, проделала значительную работу. Дети тебя обожают, только и говорят, что о твоих уроках. — Он не сказал, что и родители в большинстве своем ее очень хвалят. — Вообще‑то, я пригласил тебя, чтобы сообщить о некоторых изменениях в наших планах. От нас на год уходит Фред Форсач, он берет академический отпуск. Решил прослушать спецкурс в Оксфорде и попутешествовать по Европе. Ему нужна замена. — Фред Форсач преподавал испанский язык. — У нас есть Мэг Филипс, у нее в дипломе два языка, и она готова подменить его в следующем году. Но в этом случае у нас возникает дыра с английским. Как ты знаешь, Мэг ведет только двенадцатые классы, а у тебя с ними контакт. Вот я и подумал, может, ты возьмешь ее ребят, пока Фред не вернулся? Тем самым ты еще на год останешься у нас, а там посмотрим. Как тебе такое предложение?
Виктория не верила своим ушам, это была лучшая новость из всех, что она слышала в последнее время.
— Господи! Вы не шутите? Я была бы счастлива! — В этот момент Виктория была так похожа на старшеклассницу, что Уокер рассмеялся.
— Нисколько не шучу, я говорю совершенно серьезно. Я предлагаю тебе работу еще на один год. — Директор был доволен, что Виктория с таким энтузиазмом восприняла предложение, правда, на это он и рассчитывал. Они еще обсудили некоторые детали, а потом Виктория вернулась в преподавательскую и поделилась с коллегами своей радостью.
Чуть позже она встретила Фреда Форсача и на радостях чуть не бросилась его целовать. Она так откровенно ликовала, что Фред даже рассмеялся. Он тоже был рад такому решению — значит, его планы провести год в Европе сбываются. Он уже давно собирался это сделать.
По пути домой Виктория от радости только что не пела, она с нетерпением ждала возвращения с работы своих соседей и немедленно поделилась с ними своими новостями. Все порадовались за нее. Потом она позвонила родителям. Она считала необходимым держать их в курсе перемен в своей жизни, несмотря на то что их реакция была предсказуемой. Не стал исключением и этот раз.
— Не понимаю, Виктория, чему тут радоваться?! Ты будто специально отказываешься искать серьезную работу. Нельзя же всю жизнь жить на эти жалкие гроши! — внушал ей отец. Но ведь она живет! За это время Виктория не попросила у отца ни цента, хотя его подарок — тысяча долларов — ей очень пригодился. Она жила скромно и даже кое‑что накопила. А невысокая арендная плата позволяла ей разумно распоряжаться своими финансами.
— Пап, но у меня сейчас серьезная работа! — твердила Виктория, понимая, что разубеждать его бесполезно. — Мне нравится моя работа, я люблю детей и эту школу.
— Да в любом здешнем рекламном агентстве или какой другой компании тебе бы платили раза в три‑четыре больше! — На Джима не произвел никакого впечатления тот факт, что руководство лучшей частной школы Нью‑Йорка высоко оценило ее работу и даже предложило продлить контракт еще на год.
— Да разве в деньгах дело! — досадовала Виктория. — Ты не можешь понять: у меня получается то, что я делаю.
— Виктория, учить детей — дело нехитрое. Ты ведь просто нянчишься
— Я уже подумала. Это именно то, чего я хочу, — остаться в этой школе.
— Сестра очень расстроится, что ты не приедешь домой. — Это уже был запрещенный прием. Но Виктория еще во время каникул предупредила Грейс, что, если ей предложат остаться в школе еще на год, она примет предложение. Грейс уже хорошо понимала, что Виктория несчастлива дома. Мать с отцом ей просто не дают дышать. Грейси мучила совесть из‑за того, что с ней папа и мама всегда нежны и внимательны, а к старшей дочери относятся критически. Она не могла понять, почему так происходит. Неудивительно, что в детстве у нее даже мелькала мысль, не приемная ли дочь Виктория. Трудно было поверить, что можно быть такими бессердечными по отношению к родному ребенку, но в семье Доусонов было именно так. Что бы Виктория ни делала, родители вечно были недовольны. Так случилось и на этот раз. Вместо того чтобы гордиться дочерью, отец был раздражен. И, как обычно, за нее порадовалась только Грейси, когда Виктория сообщила ей новость.
И еще ее поздравили Харлан и Джон. В последнее время Джон часто появлялся у них в доме, у него сложились добрые отношения с Банни и Биллом.
В тот вечер они поужинали вместе. Виктория рассказала парням, как отреагировал на ее новость отец, и пожаловалась, что уже устала от его колкостей и подначек.
— Может, тебе обратиться к психотерапевту, поговорить на эту тему, — неуверенно посоветовал Джон. Виктория удивилась — у нее нет никаких проблем с психикой, она не впадает в депрессию, она всегда самостоятельно справляется с трудностями.
— Не думаю, что мне это нужно, — с вызовом ответила она Джону. — У меня все отлично!
— Никто и не сомневается, — легко согласился Джон. — Но такие люди, особенно если это родители, сильно отравляют нам жизнь. Если они тебя все время так третируют, ты просто обязана освободить свое сознание и душу от внушенных тебе стереотипов. Иначе они так и будут мешать тебе двигаться вперед и продолжать тебя травмировать. — Харлан, который знал от нее, в честь кого и почему ее назвали Викторией, был согласен с Джоном. — А психотерапевт как раз может оказаться тебе очень полезен. — И еще оба были убеждены, что ее проблемы с весом — не что иное, как следствие постоянных придирок отца. Им обоим это казалось очевидным. В отличие от них, у которых тоже были проблемы с родителями и родными, Виктория была очень привязана к семье, обожала сестру и не могла решительно отстраниться от своих родных.
— Я подумаю, — не стала спорить Виктория. Сама мысль о посещении психоаналитика повергла ее в уныние. Никто поэтому и не удивился, когда она тут же безотчетно положила себе целую вазочку мороженого, сами молодые люди от десерта благоразумно отказались. Однако они не стали навязывать ей свои советы, и больше эта тема не возникала.
Перед летом Виктория нашла себе работу на июнь и июль, чтобы только не ехать домой. За небольшие деньги она нанялась учителем в приют, где дети, лишенные родителей, жили в ожидании усыновления. Харлан не одобрил ее затею, сама же Виктория испытывала воодушевление. Приступать надо было на следующий день после начала каникул в Мэдисон.