Большая игра на понижение: Тайные пружины финансовой катастрофы
Шрифт:
Через 22 дня, 31 августа 2007 года, Майкл Бэрри распечатал специальный счет и принялся активно избавляться от дефолтных свопов. Инвесторы получили наконец возможность забрать свои деньги. К этому моменту размер их вложений вырос более чем в два раза. Всего несколько месяцев назад Бэрри предлагали 200 базисных пунктов — или 2 % от условной суммы — за его дефолтные свопы, которые поднялись до рекордного уровня $1,9 млрд. А сейчас фирмы с Уолл-стрит, отчаянно пытавшиеся смягчить свое падение, готовы были дать 75, 80 и 85 процентных пунктов. В конце квартала он сообщил, что активы фонда выросли более чем на 100 %. К концу года при портфеле стоимостью менее $550 млн его реализованная прибыль превысила $720 млн. Но инвесторы молчали. «Даже когда стало понятно, что год выдался на славу и я оказался прав, праздновать победу желания не было, — признается Бэрри. — Процесс зарабатывания денег представлялся мне совсем не таким». Своему первому инвестору, Gotham Capital,
Когда Бэрри начинал свой бизнес, он решил не брать с инвесторов обычную 2 %-ную комиссию за управление средствами. В тот год, когда ему не удалось заработать, из-за отсутствия комиссии пришлось уволить сотрудников. Об изменении политики он известил всех письмом, вызвавшим новую волну негодования среди инвесторов, хотя его стараниями они разбогатели. «Я просто удивляюсь твоей способности выводить людей из себя, — говорил один из друзей по переписке. — У тебя настоящий талант».
Собирая информацию о синдроме Аспергера, Бэрри узнал о роли, которую играли его увлечения. Они помогали ему укрыться от враждебного мира. Вот почему у людей с синдромом Аспергера увлечения проявляются так ярко. Странно только, почему люди не могут их контролировать. «Врач, к которому я обращался, помог мне во всем разобраться, — писал Бэрри, — и когда я принимаюсь анализировать свою жизнь, то многое встает на места:
Давайте посмотрим, правильно ли я понял — услышать такое
всегда лучше из уст врача. Если взять человека, которому очень
трудно интегрироваться в общество и который по этой причине
чувствует себя непонятым, отвергнутым и одиноким, то становится понятно, что ярко выраженные, страстные увлечения помогают ему формировать собственное «я» в классическом понимании. Дети с синдромом Аспергера демонстрируют удивительную сосредоточенность и исключительно быстро, порой намного быстрее сверстников, осваивают интересующие их предметы. Утверждение эго оказывает успокаивающее воздействие, даря детям с синдромом Аспергера возможность пережить чувства, которые им доступны редко, если доступны вообще. Пока увлечение обеспечивает упомянутое утверждение, опасности перемен практически не существует. Но если увлечение наталкивается на препятствие или человек теряет к нему интерес, негативная реакция проявляется весьма остро, особенно если причиной являются другие люди. Увлечение в этом случае начинает вызывать именно то, чего страдающий синдромом Аспергера пытается избежать, — непонимание, гонение, неприятие окружающих. И человеку с синдромом Аспергера приходится искать новое увлечение для утверждения своего эго».
Большую часть 2006-го и начало 2007 года д-р Майкл Бэрри провел как в кошмарном сне. В электронном сообщении он писал: «Самые близкие мои партнеры начинают меня ненавидеть. Этот бизнес убивает что-то очень важное в жизни. Правда, я еще не определил, что именно. Но частичка меня умерла. Я это чувствую». Утратив интерес к финансовым рынкам, он приобрел свою первую гитару. Странно. Он не умел играть на гитаре и не блистал музыкальными способностями. Он и играть-то не хотел. Ему интересно было выяснить, из каких пород дерева делают гитары, а также покупать обычные гитары, усилители и электрогитары. Вот такая у него возникла потребность — узнать о гитарах все, что только можно.
Бэрри потерял интерес к финансовым рынкам очень своевременно. Финал уже приближался, что-либо изменить не представлялось возможным. Через шесть месяцев Международный валютный фонд оценит убытки по низкокачественным активам, выпущенным в США, в $1 трлн. Из-за беспардонной лжи американских финансистов финансовая система США понесла убыток в $1 трлн. Откреститься от него не могла ни одна фирма с Уолл-стрит. Все увязли по уши, поскольку желающих покупать больше не было. Под каждым крупным западным финансовым институтом была своя бомба. Фитили уже горели, и потушить их никто не мог. Оставалось только наблюдать за бегущим огоньком и масштабами разрушений.
Глава 10
Двое в лодке
Практически никто — ни домовладельцы, ни финансовые институты, ни рейтинговые агентства, ни регулирующие органы, ни инвесторы — не предвидел того, что сейчас творится.
По словам министра финансов Италии Джулио Тремонти, первым предсказал мировой финансовый кризис… Папа БенедиктXVI. «Пророческое предупреждение о крушении нерегулируемой экономики можно найти в статье, автором которой является кардинал Джозеф Ратцингер [в 1985 году]», — заявил вчера Тремонти в Миланском католическом университете.
Грег Липпманн видел в рынке низкокачественных ипотечных бумаг своего рода перетягивание каната. На одном конце находилась машина Уолл-стрит, которая штамповала кредиты, превращала их в облигации, преобразовывала самые плохие облигации в CDO, а когда кредитов не хватало, создавала их из воздуха. На другом конце стояла доблестная армия тех, кто ставил против кредитов. Оптимисты против пессимистов. Фантазеры против реалистов. Продавцы дефолтных свопов против покупателей. Неправые против правых. Метафора была точной до определенного момента — настоящего момента. Теперь картина изменилась: двое в лодке, связанные веревкой, бились друг с другом не на жизнь, а на смерть. Один, убив другого, выбрасывал его за борт и сам летел в воду вслед за ним. «Нам, плохим ребятам, было в кайф играть на понижение в 2007 году и делать на этом деньги, — говорит Стив Айсман. — В 2008 году вся финансовая система оказалась под угрозой. Мы все еще играли на понижение. Но мы не хотели крушения системы. Как будто приближается потоп, а ты Ной и сидишь в ковчеге. Да, тебе-то хорошо. Но потоп за пределами ковчега — зрелище не из приятных. Для Ноя этот момент не самый радостный».
К концу 2007 года ставки FrontPoint против низкокачественных ипотек окупились с лихвой — они удвоили объем своих активов с $700 млн до $1,5 млрд. Как только стало понятно, что они заработали фантастическую кучу денег, и Дэнни и Винни захотели зафиксировать прибыль. Ни один из них не верил до конца Грегу Липпманну, и даже столь роскошный подарок не рассеял недоверия. «Я бы в жизни не купил у него машину, — признается Дэнни. — Зато купил дефолтные свопы на $500 млн». Винни к тому же беспокоил философский аспект столь быстрой и крупной наживы. «Такая сделка случается раз в жизни, — говорит он. — Если бы мы отказались от нее из жадности, я бы себе этого не простил».
Все они, включая Айсмана, считали, что со своим темпераментом Айсман плохо подходит для принятия краткосрочных трейдинговых решений. Он был слишком эмоционален и действовал под влиянием эмоций. Ставки против низкокачественных ипотечных облигаций были для него не просто ставками, они задумывались почти как оскорбление. Стоило представителям Уолл-стрит заикнуться — а делали они это часто, — что проблемой низкокачественных кредитов стали лживость и финансовая безответственность рядовых американцев, Айсман неизменно парировал: «Что? В одно прекрасное утро все американцы вот так проснулись и решили сфальсифицировать заявки на кредит? Да, люди дают ложные сведения. Но они лгут, потому что от них ждут лжи». Негодование, движущая сила его игры, было направлено не на финансовую систему как таковую, а на людей на ее верхушке, тех, кто знал или должен был знать, что происходит: на персонал крупных фирм с Уолл-стрит. «Это не просто спор, а моральный крестовый поход, — говорит Айсман. — Мир перевернулся с ног на голову». Низкокачественные кредиты, на которых строилась их игра, ничего не стоили, утверждал он, а если кредиты ничего не стоят, страховка на эти кредиты неизбежно должна расти в цене. И поэтому они держали свои дефолтные свопы в ожидании очередных дефолтов по кредитам. «Мы с Винни сделали ставку на $50 млн и заработали $25 млн, — говорит Дэнни. — Стив поставил на $550 млн и заработал $400 млн».
В ходе Великой охоты за сокровищами был составлен длинный список компаний, имевших отношение к низкокачественным кредитам. К 14 марта 2008 года они продали в короткую акции практически всех финансовых фирм, так или иначе связанных с адской машиной. «Мы подготовились к Армагеддону, — говорит Айсман, — но в глубине души опасались: а что если Армагеддон так и не наступит?»
Этот вопрос встал как никогда остро 14 марта. С момента крушения хедж-фондов низкокачественных бумаг Bear Stearns в июне 2007 года рынок беспокоила судьба прочих фондов банка. За последнее десятилетие Bear Stearns, как и все остальные фирмы Уолл-стрит, увеличил размер ставок, сделанных на каждый доллар его капитала. Всего за последние пять лет соотношение заемных и собственных средств в Bear Stearns выросло с 20: 1 до 40: 1. В Merrill Lynch этот показатель поднялся с 16: 1 в 2001 году до 32: 1 в 2007 году, а в Morgan Stanley и Citigroup составил 33: 1. На этом фоне доля заемных средств в Goldman Sachs выглядела довольно скромно — 25: 1. Следует, однако, отметить, что Goldman умел ловко скрывать объемы своих заимствований. Для банкротства любой из перечисленных фирм требовалось лишь небольшое снижение стоимости их активов.