Большая интрига
Шрифт:
— Мари, — снова сказал Мобрей, — вам лучше выпить немного вина. Вы сильно взволнованы, и это понятно. Вы упали с такой высоты, не правда ли? Но поверьте моему огромному опыту: таково большинство мужчин; обычно они верны, если это совпадает с их интересами, как только интересы меняются, то они вас предают с возмутительной легкостью!
Мари схватила стакан, который ей протянул Реджинальд, несколько раз отпила из него по маленькому глотку. Шевалье решил не спешить. Он знал, что генеральша непременно вернется к тому разговору, который они прервали. И верно, поставив стакан на место, она с оттенком гнева спросила:
— Его арестовал Мерри Рулз? Почему он не предупредил об этом меня? Почему не захотел узнать мое мнение? Честное слово, похоже, что правит здесь именно он!
— Не будем преувеличивать, — произнес Реджинальд. — Из-за той симпатии, которую вы испытываете к предателю, не следует так высоко его ставить. Он всего-навсего капитан береговой охраны. Только что совершил страшную ошибку, такую, за которую рассчитываться придется как раз вам. Майор абсолютно правильно поступил. Он надел кандалы на предателя и бунтовщика.
Она молчала.
— Вы, конечно, можете, — продолжал он, — вмешаться и освободить его, но — будьте осторожны! Берегитесь! Я вам говорил: народу нужен виноватый, чтобы объяснить наше поражение. Мы знаем такого человека, и он у нас в руках. Если вы вступитесь за него и проявите хотя бы малейшее снисхождение, то все колонисты поднимут восстание, а вы сделаете очередную ошибку!
Он встал, подошел к двери, затем вернулся и остановился прямо перед нею.
— Мари! — низким и торжественным голосом сказал он, придавая тем самым еще большее значение своим словам. — Мари, я могу вам сказать, что я предпринял кое-что для того, чтобы майор стал более уступчивым. Я умолил Мерри Рулза о милосердии… Однако, поверьте, что все факты говорят о том, что капитана может ожидать только виселица. Я упросил майора ограничиться пока тюрьмой. Разве я не правильно поступил?
— Но все же Байярдель в тюрьме! — воскликнула она. — Я думаю, что сказал бы об этом генерал, мой супруг, если бы узнал все!
— Он предпочел бы увидеть его в тюрьме, чем болтающимся на конце веревки, как, впрочем, тот этого заслуживает! Мари, вам следует быть скорее признательной майору, а не такой слепой, тем более в вашем положении!
В отчаянии она стала ломать руки. Она вспомнила храброго капитана за несколько часов до смерти генерала дю Парке и, казалось, она все еще слышит его голос. Тогда он сказал ей: «Когда-нибудь вам обязательно понадобится Лефор. Тогда он может оказаться где-то далеко в море, но я переверну весь океан и найду его. Но если я не найду Лефора, который вас так любит, то он каким-нибудь чудесным образом сам узнает о том, что вам нужна его помощь!»
Что от этого осталось? Байярдель сам изменил. Он не подчинился приказу. Он предпочел служить Лефору, а не ей. Он спас Лефора, но уронил ее авторитет и таким образом покусился на наследство ее сына!
За отчаянием последовало разочарование. В конце концов, Мерри Рулз поступил правильно. В тюрьме о Байярделе забудут. Когда-нибудь она возвратит ему свободу и изгонит из страны. По крайней мере, так она спасет ему жизнь. Но больше никогда не увидит…
Она все сильнее ощущала одиночество. Лефор вполне мог быть таким пиратом, каким его описывали. А через несколько часов у нее в руках будет доказательство вины Байярделя. После этого на кого же ей рассчитывать?
Рядом с собой она видела только Реджинальда, шевалье де Мобрея. Его единственного. Единственного, кто ее понял и даже принес ради нее жертву. В эту минуту его лицо выражало настоящую гордость и одновременно доверие, что трогало ее до глубины души.
Поэтому он мог вести себя, как хозяин дома: он им и был в действительности. Без него Мари не могла ничего сделать, а он постоянно был рядом. Для него она не была всем, ведь существовала еще Луиза, но разве она могла обижаться на эту несчастную, тихую девушку, которая к тому же служила им ширмой?
— О, Реджинальд! — воскликнула она. — Я наконец поняла, чем вам обязана и чем вам обязан мой сын! Простите ли вы мне когда-нибудь те жестокие слова, которые я вам сказала? Не надо таить обиду на женщину, которая попала в такое положение! Я вам абсолютно доверяю. Отныне я могу рассчитывать только на вас одного!
— Мари, — ответил он задушевным голосом, — теперь вы поняли, что я за человек. Я долго ждал этой минуты. Да, я весь принадлежу вам. Весь целиком! Поверьте, что пока я с вами, Мерри Рулз ничего не сможет сделать. Послушайте меня! Предоставьте Байярделя его собственной судьбе! Полгода, год, если надо, то десять лет тюрьмы! Потом вы сможете сделать, что вам будет угодно, но предварительно необходимо укрепить свое положение. Для этого подождите сначала возвращения отца Фейе, который привезет согласие короля…
Она встала. С улыбкой признательности на губах она дала ему поцеловать свою руку. Он поцеловал ее и одновременно проник своим взглядом в самую глубину ее души…
— Простите меня, Реджинальд, вы имеете мое полное доверие, а отныне вы — член Высшего Совета. Я полностью полагаюсь на вас. А сама я совершенно разбита и без сил. Займитесь делами… А я пойду лягу.
— Вы можете располагать мною, — ответил он с поклоном.
Реджинальд де Мобрей смотрел, как Мари поднималась по лестнице. Ему казалось, что в его душе поют птицы. Он никогда не надеялся так легко выиграть это трудное сражение, однако победа превосходила все, о чем он мог мечтать. У него были и Мари и Луиза. Обладая Мари, он обладал вместе с тем и абсолютной властью. Теперь никто не мог ничего против него сделать. У него было достаточно сил, чтобы покончить со всеми заговорщиками, завистниками и клеветниками, с окружением Мерри Рулза.
Для того, чтобы иметь еще больше власти, ему было необходимо покинуть замок и уехать в новый дом в Каз-Пилоте, о котором ему говорила Мари. Из Каз-Пилота он сможет поддерживать отношения с соотечественниками, передавать им послания и получать сведения от них. Оттуда он может руководить всеми операциями, а вернется в замок только тогда, когда пожелает сам.
Мобрей услышал, как хлопнула дверь в комнате Мари. Он испытывал такую радость, что снова налил себе стакан вина и выпил. Он все еще стоял около стола, когда мимо проходила Жюли. Мобрей решил позвать ее:
— Здравствуй, мое дитя. Как поживает сегодня наш общий друг Демарец?
— О! — воскликнула она. — Вы, наверное, подумали, что убили своего зайца? А он встал и побежал! Вот так и с нашим раненым: его и след простыл. Он должен быть на работе, или я ничего не понимаю!
Мобрей с удовольствием потер руки и подошел к служанке:
— Дорогая Жюли, — сказал он. — Мне надо отблагодарить вас за те ценные сведения, которые вы мне доставили. Благодаря вам Мари удалось избежать больших неприятностей.