Большая интрига
Шрифт:
Мерри Рулз встал, обошел свой стол и с вызывающим видом остановился перед Мари.
— Я многое могу вам сказать, мадам, — заявил он, — и это для меня большая удача, что вы сами пришли ко мне с разговором, давая тем самым возможность объясниться и мне… Не будет ли лучше, если я отошлю часовых, которые сейчас стоят за дверью?
— Мне безразлично. Я ничего не боюсь. И у меня ни от кого нет никаких секретов!
— Это вы так думаете, мадам, — уточнил он с уверенным и даже вызывающим видом. — Через какое-то время вы, возможно, измените мнение. Сейчас я вам скажу вот что: арестуйте меня, и через три четверти часа вас свергнут!
— Как так? — высокомерно спросила она.
— Попробуйте! Я вас предупредил! Арестуйте меня. Тогда вы увидите, что все население Ле Прешера и Кабре поднимет восстание. Что тогда вам останется делать? Ведь следом поднимутся Фон-Капо, Порт-Руаяль и даже Сен-Пьер… Вы будете вынуждены вернуть мне свободу, однако при этом вы еще раз потеряете лицо… Но и после того, как вы вернете мне свободу, кто может поручиться, что вам самой не придется подать в отставку? Люди подумают, что ваше решение было вам подсказано тем иностранцем, который живет в вашем доме, потому что он преследует собственные цели и защищает интересы своей страны!
— Не надо говорить о шевалье де Мобрее, он совершенно ни при чем!
— Вы и здесь ошибаетесь, — спокойно проговорил он. — Для вас шевалье де Мобрей, может быть, и вправду ни при чем, но для остальных колонистов острова он является представителем нации, которая на данный момент не считается нашим явным врагом, но может им стать в любое время, я бы сказал, что как раз эта нация представляет собой самого опасного соперника для Франции в этих краях, учитывая враждебную позицию ее флота в окрестных водах.
Мари все сильнее ощущала растерянность. Она стала кусать себе губы и долго не могла придумать, что сказать. Майор разглядывал ее и тоже молчал. Он отдавал себе отчет, что одержал слишком легкую победу, на что, впрочем, он и рассчитывал, так как все, о чем он только что говорил, а именно: восстание в поселках, он мог предвидеть, потому что сам все и организовал.
— Этот шевалье де Мобрей, — сказала наконец Мари, но уже вполне примирительным тоном, — этот шевалье де Мобрей — человек большого ума. Я уверена, что он глубоко предан нашей стране и особенно нашему острову.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, мадам, — подтвердил в свою очередь майор.
— Мы не должны забывать, что если многие колонисты за последнее время значительно разбогатели, то этим они всецело обязаны только ему. Ведь шевалье познакомил моего покойного супруга с некоторыми людьми, которые владели секретом отбеливания сахара. В результате этого положение почти всех наших плантаторов коренным образом изменилось, оно меняется и сейчас, да вы и сами все отлично знаете.
— Да, мадам, мне это известно, — согласился майор.
— Так вот, учитывая эти заслуги, — торопливо продолжила она, — я решила назначить шевалье де Мобрея членом Высшего Совета.
Она говорила так торопливо, как будто боялась, что у нее не хватит сил закончить мысль или что ее перебьют. Исподволь она смотрела, причем с большим беспокойством, на майора и ждала его ответной реакции.
Однако он сохранял на лице полное безразличие и даже улыбался.
— Боже мой, — ответил он, — если вы решили поступить именно таким образом, то я не вижу никого, кто мог бы воспротивиться! Вы, как никто, знаете все положительные качества и преимущества этого шотландца!
— Но вы сами не видите в этом ничего необычного?
Он потер руки одна о другую и опять улыбнулся. В это время он с удовлетворением осмысливал, какой удачный оборот приняли события и всего-то за такой незначительный промежуток времени. Только что вопрос стоял о том, чтобы его арестовать, а теперь у него спрашивали совета. О, как это было похоже на женщин: неуверенность, отсутствие конечной цели и даже страх…
— Лично у меня нет никаких возражений, — ответил он.
А затем, немного подумав, добавил:
— Однако, мадам, позвольте все же заметить, что отнюдь не все члены Высшего Совета так легко согласятся на это назначение. Ведь, я повторяю, шевалье де Мобрей — иностранец…
Она живо перебила его, потому что ожидала этого аргумента, и у нее было чем возразить майору.
— А сами вы, майор, вы тоже ведь не француз? Никому неизвестно, голландец вы или англичанин!
— Я знаю, — ответил он без всякого смущения, и было видно, что ему совершенно безразлично, что кто-то об этом может подумать. — Я знаю, что здесь меня считают голландцем. У тех, кто это утверждает, нет никаких доказательств. И к тому же это не имеет никакого значения, потому что я француз во многих поколениях. И не забывайте, что я ношу имя де Гурселя.
— Пусть так, — согласилась она. — А кардинал Мазарини? Он ведь итальянец?
— Мадам, — сказал он, как бы сдаваясь, — делайте, как вам угодно. В ваших руках находится вся власть, вы клялись в верности, поэтому я обязан подчиняться вашей воле. Сегодня я сам увидел, что может получиться из того, когда хочешь угодить вам по собственной инициативе. Мне хотелось просто облегчить вам работу, которая всегда считалась исключительно мужской, я говорю про Мари-Галант, и я ощутил ваш гнев.
— Я хочу думать, что вы на самом деле желали оказать мне услугу, — сказала она. — Я надеюсь, что поражение не будет использовано против меня, потому что, мне кажется, вы сможете в корне пресечь всякую ложь.
Скрытый смысл этой фразы подтвердил Мерри Рулзу, что Мари вовсе не заблуждается относительно роли его двух друзей, Пленвилля и Босолея.
Она же довольно легко отказалась от идеи арестовать Мерри Рулза только потому, что ей гораздо важнее ввести в Высший Совет Мобрея. А на Совете к мнению Рулза прислушивались очень многие. Поэтому если майор будет на ее стороне, то у нее с этим не возникнет никаких трудностей.