Большая книга о разбойнике Грабше
Шрифт:
— И не вздумай все-таки устроить разбой! — прокричала вслед ему Олли.
Грабш вернулся ночью. Он пыхтел под грудой мешков с цементом. Из голенищ его торчали молотки, клещи, два мастерка и складной метр, в бороде поместился набор отверток, за ушами — по малярной кисти. Когда он снял сапоги, из штанин посыпались гвозди — целая куча больших и маленьких.
— Пошарь на спине под рубашкой, — попросил он Олли, которая спросонок щурилась на него из кучи листьев. — Мне там что-то колет.
Освободившись от гвоздей, он снова обулся, вынул малярные кисти из-за ушей, попросил Олли
Объявился он только на следующий день к обеду. Олли слышала, как он шлепает по болоту. Она выбежала навстречу.
Грабш шел с огромной ванной на плечах, придерживая ее одной рукой и пошатываясь под ее весом. Другой рукой он тащил за собой тачку, набитую до краев.
— Отличная вещь, да? — гордо сказал он, опуская ванну на землю. — Сначала будем месить в ней раствор, а потом пригодится купать детей. Всех десятерых заодно.
Он вкатил тачку в пещеру, высыпал содержимое и развернулся, чтобы уйти.
— Погоди, — остановила его Олли, — тебе надо поесть! Ты, наверно, с ног валишься от голода. Со вчерашнего вечера…
— Ничего-ничего, — перебил ее Грабш, — я сегодня утром отлично позавтракал. В Чихендорфе, на хуторе — знаешь, там на окраине…
— Не думаю, что они сами тебя пригласили, — мрачно сказала Олли. — Опять за свое?
Грабш громко закашлял и заторопился в дорогу.
— Но я им тоже оставил! — крикнул он через плечо. — И вот еще новость: полиция Чихенау завела вертолет!
Олли так и встала как вкопанная. Вертолет! На нем полиция сможет летать над всем лесом и поглядывать вниз!
— Ромуальд! — покричала она мужу, — наверно, тогда не надо нам строить дом! Они увидят нас сверху!
— Да погоди ты, — ответил он издалека. — Одно дело — купить вертолет. Совсем другое — понять, как он работает!
На следующий день Грабш вернулся домой, падая от усталости. Он сбегал на опушку шесть раз. Оттуда до пещеры было около трех часов ходу! К тому же он притащил гигантского поросенка. Свинка улыбалась, держала во рту клевер с четырьмя листочками, на спине у нее была прорезь, а сама свинья была глиняная. Олли отлично знала таких поросят. Все они делались на фабрике свиней-копилок «Труд и Спрут» в Чихенау, где она раньше работала. А эта свинья — самая большая, какую когда-либо обжигали на фабрике — много лет стояла на витрине чихенбургского банка! Каждый раз, когда Олли проходила мимо, свинья бодро ей улыбалась. Особенно хорошо Олли знала малиновые точки на пятачке. Она сама поставила их тонкой кисточкой.
— Ромуальд! — крикнула она мужу, — ты ограбил банк?
— Да не кричи так, — проворчал Грабш. — У них на витрине свинья только пылилась. А у нас с ней поиграют дети. Например, будут ездить на ней верхом…
— Убери сейчас же, видеть ее не могу! — сказала Олли. — Швырни ее в болото!
Ромуальд огорченно вынес свинью из пещеры и поставил в лесу. Нет, он не собирался выбрасывать ее в болото, протаскав три часа на спине. Он, можно сказать, успел ее полюбить. Наверняка когда-нибудь удастся и ей найти применение.
Вместе с Ромуальдом вернулся Макс, на этот раз тачку прикатил он. Тачка трещала под горой топоров, рубанков, пил, дверных замков и ручек, дрелей, ножовок, крючков, пакетов столярного клея и банок с краской. А за тачкой показалось еще одно лицо — круглое, в каплях пота, приветливое и улыбчивое: плотник-баритон Антон тащил громадную лестницу.
— Осталось четыре тысячи шестьсот десять марок, — сообщил Макс, протягивая Грабшу пачку денег.
Но разбойник отмахнулся и сказал:
— Мне это ни к чему. Раз вы так хорошо умеете с ними обращаться, оставьте все себе!
Олли отчаливает
Олли решила, что Антон похож на ежа. Он был широкоплечий, толстопузый, с короткими ножками. Круглая голова покрыта короткой щетиной.
Он пришел в клетчатой рубахе и синем комбинезоне со специальным кармашком справа. В нем он всегда носил желтый складной метр. Антон и в самом деле не мог говорить. Но по лицу у него можно было понять, что он чувствует. Здесь, в глубине Воронова леса, ему, похоже, нравилось, и он все время улыбался. Очень скоро он достал из заднего кармана перочинный нож и занялся резьбой по дверце большого шкафа.
— Наш старинный шкаф… — испуганно протянула Олли.
— Не приставай, — сказал Грабш. — Шкаф от этого будет только лучше!
Так и получилось: весь вечер Антон вырезал, так что стружки летели во все стороны, а остальные трое сидели на куче листьев и смотрели на него, не в силах оторваться. И постепенно на дверце шкафа все отчетливее проступал разбойник Грабш с нечесаной бородой и круглыми мускулами.
— Вылитый ты! — сказала мужу Олли.
— Вот это совпадение, — удивился разбойник, уставившись на портрет. — Значит, я в самом деле выгляжу так, как я себе и представлял!
— Антон, — сказал Макс, — ты настоящий художник.
Антон улыбнулся до ушей, энергично кивнул, убрал ножик в карман, повалился на кучу листьев и заснул.
Куча листьев оказалась маловата на всех, кто жил теперь в пещере разбойника. Всю ночь спящие толкались в ней и пихались. Каждому хотелось лежать, где помягче и потеплей. Салку пришлось устроить на ночь в ящике шкафа, от греха подальше. Но и саму Олли чуть не задавили. А один раз Макс даже позвал на помощь, потому что во сне Грабш навалился на него, а откатиться не получалось — поперек ног у него спал Антон.
Утром Грабш сказал:
— Надо сделать кучу больше.
— Да? Интересно, как? — спросила Олли. — Трава еще слишком низкая, а листья еще зеленые. И кроме того, чтобы сделать такую большую кучу, в которой найдется удобное место каждому, придется набить сеном и сухими листьями всю пещеру.
На следующую ночь она завернулась в шубу госпожи Штольценбрук, которую Ромуальд осенью притащил с разбоя, и устроилась на мешках с сахаром. Но там было совсем не так удобно и мягко, как на куче листьев, где она укрывалась бородой Грабша.