Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Шрифт:
– Ну, – девочка замялась, – Света старше, и у нас с ней несколько разные интересы…
Честно сказать, был у них и один совпадающий интерес, назывался он Владом, но это еще сильнее запутывало ситуацию.
Тетя вздохнула:
– Да, два года в вашем возрасте – значительная цифра. Жаль, я бы хотела, чтобы вы поладили… Ну ладно, когда-нибудь, я верю, это обязательно произойдет.
«Не в этой жизни», – подумала Саша, переминаясь с ноги на ногу.
– Так можно я пойду? – вслух произнесла она.
– Иди, – тетя махнула рукой и вернулась к телевизору.
Саша вышла из дома, постояла немного на крыльце, любуясь ясным осенним днем, и двинулась в сторону озера, бормоча на ходу:
Однажды вДалее, по авторскому замыслу, рыцарь должен был встретиться со многими трудностями и разочароваться в вере так, чтобы, когда он прибудет на Святую землю, плащ его стал из белого черным, а в глазах горело адское пламя. Саша любила действительно мрачные истории.
4
Здесь и далее использованы стихотворения Е. Неволиной.
Задумавшись над следующей строкой будущей великой поэмы, девочка подняла взгляд и похолодела. Небо над головой было безмятежно-ясным и чистым, и только над недостроенным домом «нового русского»… над Черным замком Повелителя кошмаров по какой-то странной случайности клубились тяжелые грозовые тучи. Сегодня, на фоне ясного дня, замок выглядел даже более зловеще и величественно, чем вчера, когда Саша увидела его впервые.
«Совпадение, – сказала себе девочка. – Иногда бывает, что все тучи собираются в одном месте, а погода в октябре такая переменчивая…» И все-таки где-то в глубине души она чувствовала, что все не случайно. Мысли о темном рыцаре, идущем в Иерусалим, исчезли из ее сознания. Теперь девочку занимал только Черный замок. Она подошла поближе и едва удержалась от крика: вода в озере уже не казалась стальной – сегодня она была черной и блестящей, как разлитый жидкий металл. Солнце не отражалось в ней, как будто на озере лежала теперь печать мрачной тайны, а торчащая из воды корявая ветка напоминала высунувшуюся скрюченную руку, обтянутую потемневшей высохшей кожей. На минуту Саша уверилась в том, что это и есть рука. Она отпрянула от озера и закрыла глаза, прогоняя наваждение.
Ветка это или не ветка – уже не казалось важным. Главное – озеро действительно изменилось. Раньше оно казалось таинственным, но добрым и умиротворяющим, а теперь… теперь в нем появилась скрытая угроза и тайная недоброжелательность. Странно, вокруг не слышно ни звука.
«Подойди!»
Голос прозвучал сразу в ее сознании, в нем чувствовалась древняя, как земля и камни, сила.
Подчиняясь ему, Саша сделала шаг.
«Ближе!»
Он завораживал, повелевал, заполняя собой так, что в душе не оставалось ни сил, ни желания сопротивляться.
«Загляни себе в глаза!»
«Почему себе?» – успела подумать Саша и – очнулась.
Она стояла у самой кромки черной воды, в полушаге от тянущейся к ней ветки-руки. Хотя… какая же это рука? Обычная ветка. И вода наверняка такая темная лишь потому, что на нее падает тень от туч. Магия рассеялась так же внезапно, как появилась. Теперь девочка не видела ничего мистического или пугающего. Обыкновенное озеро. Ну подумаешь, вычурный дом – разве она раньше не видела таких? Ну подумаешь, тучи. «Ничего здесь страшного нет, – решила Саша, присаживаясь на лежащее среди травы толстое бревно, частенько используемое рыболовами в качестве скамейки. – Опять напридумывала всякого. Здесь даже приятно… Сидеть и смотреть в темную воду, ловя там взгляд своего отражения».
Стало так хорошо и спокойно, что девочка задремала. И снилось ей, будто она идет по земле – и так легко, словно не ступает на нее, а скользит по воздуху.
– Смотри, – говорит ей таинственный голос, – это твои новые владения. От края и до края, везде, куда можешь кинуть свой взор. Возьми их и владей ими, ибо они твои – по праву силы, по праву древней ненависти!
Саша проснулась, все еще ощущая наполняющую ее силу и этот удивительный безоглядный простор, что открылся перед ней как на ладони. Солнце уже стояло в зените, однако тучи над озером и домом не развеялись. Саша потянулась, достала из рюкзака колу и бутерброд и принялась с аппетитом обедать. Свежий воздух пробудил в ней чудовищный аппетит. Когда с бутербродами было почти покончено, девочка вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Она обернулась. Между деревьев стояла кошка. Совершенно обыкновенная: тощая, с серо-полосатой шкуркой, длиннющим хвостом, загнутым кверху повисшим знаком вопроса, и наглыми зелеными глазами. Таких наглых глаз Саша еще, наверное, в жизни не видела.
– Кс-кс! Иди сюда! – позвала Саша, протягивая кошке оставшийся кусок колбасы.
Однако кошка не подошла. Вместо этого она выгнула спину дугой и угрожающе зашипела.
– Ну иди же, глупая! – снова позвала девочка.
Кошка осторожно отступила на шаг.
«Совсем дикая», – решила Сашка и кинула кошке колбасу, однако та, с недоверчивым видом понюхав ее, серой молнией метнулась прочь.
– Не хочешь – как хочешь, – сказала девочка. – Здесь и без тебя найдутся желающие. – Она еще некоторое время посидела на берегу, читая книгу, – теперь ей казалось, что здесь комфортно, – а потом пошла бродить по поселку. Настроение было хорошее…
Домой Саша вернулась ближе к вечеру. И застала весьма неприятную сценку. В саду, на скамейке, целовались Света и Влад. Среди белого дня, прямо у нее на глазах! Заметив их, Саша остановилась, потрясенная.
Они целовались и целовались, а потом, когда наконец разлепились, Влад взглянул прямо на Сашу и усмехнулся:
– Ну что, малявка, завидуешь? А ну брысь отсюда!
Саша почувствовала, как у нее запылали щеки. Никто и никогда не говорил с ней так! Девочка повернулась и пошла к дому, слыша за спиной противный Светкин смех.
Весь день пошел насмарку. И надо же было встретить сладкую парочку! Саша изо всех сил пнула ногой ступеньку и, не обращая внимания на тетю, которая, кажется, что-то говорила, прошла к себе и захлопнула дверь прямо перед ее носом.
«Они пожалеют! Они еще пожалеют, что обращались со мной так! – повторяла девочка, меряя шагами комнату. Комнатка была небольшой – четыре шага туда, четыре обратно. – Они у меня еще попляшут!»
На глаза попалась тетрадка. Саша открыла ее и, схватив ручку, принялась быстро писать:
«Влад Соловьев возвращался домой довольный. В ушах орал плеер, а все мысли его были заняты прошедшим свиданием, поэтому он не сразу понял, что на улице что-то не так. Слишком безлюдно, тихо и темно. Темнее, чем должно быть в этот час. Путь его лежал мимо озера, и, только подойдя к нему совсем близко, он увидел, что между деревьев стоит фигура в плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном.
– Подойди ко мне, – произнес нечеловеческий голос. Он звучал как шорох бархатного плаща, как дыхание ветра, как трепет травы на ветру, но был громче набатного колокола и ужаснее, чем день расплаты.
Влад хотел убежать, но ноги отказались повиноваться и, вопреки воле хозяина, сами сделали шаг к незнакомцу.
Толстовка Влада моментально взмокла от выступившего на спине холодного пота. Он боялся так отчаянно, что сердце замирало и колотилось где-то в желудке, так, что сводило горло и леденели руки, однако шел, словно загипнотизированный кролик к удаву.
– Загляни мне в глаза!
Мальчик попытался зажмуриться, но не смог. Мрачный взгляд незнакомца притягивал магнитом.
Человек в плаще расхохотался и одним движением откинул с лица капюшон. Теперь Влад точно видел, что никакого лица там нет. Только сгусток тьмы и еще более глубокие, чем сама тьма, бездонные провалы вместо глаз. Они тянули к себе, вытягивая душу.
Влад почувствовал острую, непереносимую боль. Его страхи словно поднялись из глубин памяти и ожили, обступая со всех сторон, удивительно живые и более настоящие, чем обыденный мир. Они были здесь все – от самых ранних, детских, когда мама выходила из комнаты, и он точно знал, что под кроватью скрывается жаждущее крови клыкастое чудовище, до последних, самым сильным из которых был кошмар стать некрасивым, обычным и никому не нужным. Он чувствовал себя ребенком, брошенным в темноте.
– Добро пожаловать в твой персональный ад! – услышал мальчик, и все завертелось перед его глазами…»