Большая книга ужасов – 24
Шрифт:
Сработало! – заорал Гошка на весь двор. – Получилось!
Ты чего орешь?
Снежкин снова перегнулся через перила.
Как дела, музыкант? – весело спросил он у хмурого Валерки.
Меня от концерта отстранили, – со вздохом произнес тот. – Хотят из музыкальной школы выгнать.
Вид у него был вполне живой. И раз он ничего не спрашивал, значит, он ничего и не помнит.
Вот что значит четко проговоренное желание! Когда точно известно, что хочешь, любое хотение исполнится!
Слушай, сдалась тебе эта музыка? – выпалил
Мама расстроится, – поежился Гребень.
Подумаешь, – махнул рукой Снежкин. – Этим мамам лишь бы на что-нибудь ругаться. Лучше пойдем гулять.
Меня не отпустят, – Валерка стал еще мрачнее.
– Лезь ко мне. Через мою дверь выйдем. Гребешков размышлял недолго. Вскоре он уже стоял в Гошкиной комнате. Вдвоем они вышли в коридор. Снежкин стал обуваться.
Егор! – из кухни появилась мама. Валерку в темном коридоре она не заметила. – Мне не нравится, что ты постоянно где-то лазаешь. Сейчас на улице опасно. Посидел бы дома, занялся бы чем-нибудь полезным. Сделал бы уроки, наконец! Брал бы пример с соседа. Вот прилежный мальчик. На скрипке играет.
Гошка включил свет. Мама удивленно замолчала.
Мы сходим немного погулять, – решительно заявил Снежкин, выталкивая чинно раскланивающегося с его родителями Гребня за дверь.
А ужин? – крикнул ему вдогонку папа.
Потом, – махнул рукой Гошка, выскакивая на лестничную клетку.
– Куда пойдем? – спросил Валерка. Снежкин посмотрел на пустую лавочку.
Пошли на трамвае прокатимся, – предложил он. – До круга и обратно.
Но до конечной они не доехали. На предпоследней остановке трамвай звякнул, открыл двери и замер. Перед ним выстроилась вереница других трамваев. Из кабинки выглянула вагоновожатая.
Случилось что-то, – недовольно сообщила она. – Дальше поедем не скоро.
Вдоль длинной цепочки вагонов пронеслась пожарная машина с мигалкой.
Скорее! – забеспокоился Гошка, выскакивая из трамвая.
На площади уже собралась толпа.
Здание библиотеки догорало. Около нее стояло несколько бесполезных пожарных машин. Спасать здесь было нечего. Над остатками строения клубились струйки черного жирного дыма.
Гошка пробился вперед и заметил Наташку. Рядом с ней стоял растерянный дядя Витя. Лицо у него было все в саже, костюм местами порван, местами прожжен.
Что случилось? – подбежал к ним Снежкин.
Случайно, честное слово, случайно, – вздохнул Виктор Львович. – Всего на минутку задремал. Чистая случайность. Как этот окурок попал на бумаги? Не понимаю… Всегда следил. Каждую минуту помнил! – Он сокрушенно покачал головой.
Сгорело? – хитро прищурился Гошка.
Совсем, – довольно кивнула Наташка. – Значит, все?
Да. – В этом Гошка не сомневался.
А как же скрипка? – Цветочница опасливо глянула на Валерку. – Ведь считается, что именно с нее стали делать все другие скрипки? Что она стала образцом. С чего же тогда ее в реальности сделали? Или скрипок сейчас вообще нет?
Ну, этого я не знаю, – пожал плечами Гошка.
О чем вы? – Валерка слушал разговор друзей и ничего не понимал.
Вот вы где! – Любка протиснулась сквозь толпу, прижимая к себе футляр. – Куда все делись опять? Вы так и будете всегда от меня убегать?
Дай-ка инструментик, – Снежкин потянул к себе футляр.
Только не урони! – предупредила Кондрат. – И замок не сломай! Он у меня отваливается.
Ничего, – успокоил ее Гошка. – Сломаю – починю. У меня со скрипками разговор особый.
Он открыл футляр. На красном бархате лежала скрипка. Она была не похожа на ту, что совсем недавно Снежкин держал в руках.
Гошка?с Наташкой растерянно переглянулись.
Чего вы? – снова удивился Валерка. – Скрипка как скрипка. Круглая, с семью струнами. Какая она еще может быть? Не на четырех же струнах играть! И смычок всю жизнь был изогнут.
Действительно, – хмыкнул Снежкин. – Какая разница, как она выглядит? Звучит, главное, хорошо.
До тебя никто не жаловался, – Любка отобрала футляр.
А я и не жалуюсь, – хихикнул Гошка. – Это скрипки на меня жалуются.
Он весело посмотрел на Наташку. Видимо, из всей их компании только она еще помнила всю эту историю.
Шкатулка с неприятностями
Вступление
Странная находка
Ничего грандиозного в планы Аньки Хрусталевой не входило. Она хотела сделать секретик.
Ну да, в одиннадцать лет, да еще зимой, такой глупостью не занимаются. Да, да, да! Тыщу раз – да.
Анька и не спорила – глупость, и еще какая! Но иногда хочется вспомнить детство. Особенно когда за окном воскресенье, скучное слякотное январское воскресенье. Все праздники уже прошли, а новых не предвидится. И что вы прикажете в такое время делать?
Телевизор смотреть? Но отец с утра засел за футбол, потом идет мамин сериал, следом у родителей запланирован совместный просмотр нового фильма. Это у них называется «добрые семейные вечера». Как видите, для дочери времени не осталось!
Хрусталева дошла до гаражей и оглянулась. Еще не хватало, чтобы ее заметили. Смеху будет… Потом весь класс неделю хихикать станет, проходя мимо нее. Нет уж, лучше она сама все расскажет. Завтра. Девчонки посмеются и договорятся дождаться весны, чтобы посмотреть, что от секретика останется.
Анька снова оглянулась. В душу закралось щемящее ощущение тайны и азарт все сделать незаметно.
И не только в воскресенье дело, и даже не в оттепели.
Просто все совпало.
Хрусталевой с утра велели выбросить цветы, подаренные маме на старый Новый год. Засохшие желто-коричневые розы смотрелись красиво, их жалко было нести на помойку. Анька отстригла хрупкие головки, перевязала ленточкой, пришила яркую бусинку. Добавила несколько старых выцветших кленовых листиков. Получилось красиво.