Большая книга ужасов – 40
Шрифт:
Вот и сейчас, услышав Гришкин лепет о каких-то там картинках, Лена только обозлилась: а она-то тревожилась! Идеи Лапшина и тем более его опасное воодушевление имели обычно плачевные результаты. Не для самого Гришки, разумеется. С него-то как раз все как с гуся вода!
И Сергея объяснения приятеля успокоили. Облегченно вздохнув, он посмотрел на часы и подмигнул Дине. У него вдруг появилась неплохая идея. А что? Не одному Гришке их вечно разыгрывать!
Сергей с тяжелым вздохом намотал
Карповна пришла моментально. Наверное, решила, что с Сергеем что-то случилось. А ведь Дина бежала всю дорогу следом и горячо уверяла:
– Честное с-слово, он в порядке! Обычная п-просьба, и в-все…
Но Карповна все равно волновалась. Из-за Гришки, понятно. Мало ли что этот непоседа мог выдумать? А Сереженька, по твердому убеждению Карповны, вечно шел на поводу у рыжего негодника. Ну, мягкий у мальчика характер, что тут поделаешь…
Увидев Сергея на месте и даже с шарфом на шее, Карповна слегка успокоилась. Зато приняла просьбу Сергея в штыки: подумать только, у мальчишки первый день нет температуры, и он сразу же затребовал свои картинки! А ведь ему еще отлеживаться и отлеживаться, врач твердо сказал – нужен постельный режим.
Карповна наотрез отказалась принести в комнату больного «проклятые рисунки». Ведь именно из-за них Сергей забывал обо всем. И даже о собственном здоровье! Вспомнить только, что было с мальчишкой несколько дней назад, до чего он себя довел…
И Карповна вдруг стала жаловаться ребятам на жизнь. И на Сережину безответственность. Не со скучной стариковской обстоятельностью, а артистично и самозабвенно. Выкладывая о всех волнениях последних дней.
Ошеломленные ребята с трудом улавливали нить горестного повествования. Наконец Гришка не выдержал и потрясенно воскликнул:
– И что, Серый с температурой за сорок писал?!
– Вот именно! И пока не закончил свою картину, мы с его отцом ничего не могли сделать. Он как с ума сошел, видели бы вы его лицо, а уж глаза…
Карповна вдруг всхлипнула:
– Всю ночь кистями махал, вы только подумайте! Без отдыха. Мы с его отцом едва с ума не сошли…
– Ага, – мрачно заметил Сергей, – зато потом…
– Что «потом»? «Потом» настало только утром, когда ты окончательно свалился!
– Вот-вот, а вы с папой этим воспользовались…
– Да что они сделали-то? – закричала ничего не понимающая Лена.
– А ты не догадываешься? – грустно усмехнулся Сергей.
Гришка обвел комнату друга взглядом и понимающе резюмировал:
– Ясненько – кисти с красками отобрали. И мольберт.
– И не отдам, – воинственно выпятила грудь Карповна.
– Да никто ж не просит, – просипел Сергей.
Он раскашлялся, и Карповна с раскаянием бросилась к мальчику. До нее только сейчас дошло, что Сергей пока на краски не покушался.
– Ты саму картину принеси, – с трудом произнес Сергей, принимая из рук Карповны микстуру. – Я ребятам показать хочу.
– Картинку? Это с лесом-то? Больше ничего?
– Больше ничего, – Сергей откинулся на подушки.
Карповна положила ладонь на его взмокший лоб и виновато пробормотала:
– Картинку, это – пожалуйста, это я мигом. А вот краски и кисти никак нельзя…
Карповна скрылась за дверью. Ребята сочувственно уставились на Сергея: бледный, серые глаза кажутся большущими, под ними тени, тонкий нос с горбинкой как-то вдруг заострился, на высоком лбу испарина, светло-русые волосы влажные от пота…
– Да, Серега, – пробормотал Гришка, – симулировать тебе, пожалуй, нет смысла…
Сергей улыбнулся:
– Ты тему не меняй! Поясни лучше, что ты там говорил о картинах? По-твоему, если она штучная, то идея сыграет? Она будет служить переходником? Всмотрелся, вжился, и уже там?
– Хрипишь-сипишь, – одобрил Гришка, – но соображаешь! А что?
– Да так, – грустно усмехнулся Сергей, – просто хочу подарить тебе одну такую… «штучную»!
– Уверен, что «штучную»?
Сергей кивнул:
– Почти. Такую только в бреду написать и можно.
– Это о ней говорила Карповна?
– Да.
– И чем ты разродился? При такой-то температуре?
– Сейчас уже плохо помню. Кажется, лесом.
– Елки, даже в бреду – обычный лес! Нет чтобы сюр какой-нибудь, чтоб у нас крышу снесло…
Сергей мечтательно добавил:
– Помню лишь, что в комнате им пахло. И еще – земляникой.
– Бредит, – грубовато констатировала Лена.
Сергей вздрогнул и сказал:
– Писал – бредил, сейчас уже – нет.
– И чего ради эту работу Гришке дарить? – осторожно поинтересовалась Светлана. – Ведь тебе и самому она нравится, я же вижу…
– Ну, уж нет, – вздохнул Сергей. – Иметь перед глазами то, что не можешь повторить…
– Даже так? – хмыкнул Гришка.
– Именно, – кивнул Сергей. Помолчал и почти бодро добавил: – Зато – в жилу. Как раз к твоей новой версии о картинах-переходниках. Дерзай!
Ребята с любопытством уставились на дверь, к которой уже приближалась Карповна. С ее-то весом это угадывалось безошибочно.
– А что, неплохо! – воскликнул Гришка, принимая у Карповны небольшое полотно.
Но потом всмотрелся и замолчал. Девочки столпились за его спиной, рассматривая картину, и тоже не издавали ни звука. Даже Лена никак не комментировала. Что было удивительно.
Сергей нетерпеливо посмотрел на друзей и потребовал:
– Ну скажите же хоть что-нибудь! Чего молчите?
Гришка откашлялся, прочищая горло, и выдавил:
– А что ты хочешь услышать? Сам говорил – штучная.