Большая книга ужасов – 61 (сборник)
Шрифт:
– Запирайтесь так запирайтесь. – Наташка забаррикадировала дверь пустой кроватью, улеглась к себе и выключила ночник:
– Не засиживайся, мажорка. Свет в глаза долбит.
Пришлось и мне выключить ночник. Сны навалились ворохом, как белье из переполненного шкафа. Через минуту я уже забыла, что не собиралась спать, а хотела смотаться куда-нибудь, где всю ночь горит свет.
Мне снова снился Рыжий Ванька. Он стоял у того же костра и опять швырял туда учебники, но почему-то школьные, по зоологии.
– Все не так! – выкрикивал он. – Все брехня! Жаба может прожить лет восемьдесят, как человек! Только зрение у нее паршивое…
Я спросила:
– Откуда
– Увидишь! – грозно пообещал Ванька и превратился в карандашный рисунок самого себя.
Графитные линии разбились на пунктир, побелело ночное небо. Я видела пунктирный рисунок черным карандашом на белом листе бумаги. Даже языки костра были пунктирными. Нарисованный Ванька швырял в костер нарисованные учебники и покрикивал:
– Ну как?
«Я что, теперь жаба?» – хотела спросить, но получилось:
– Ква?
Я уставилась на свои руки, но паршивое жабье зрение прилежно показывало пунктирные пальцы. Вот и разбери, чьи! Я посмотрела на ноги: стопа и стопа, не поймешь, человеческая или жабья. Кто же я?
– Если не видно разницы, зачем платить больше? – развеселился Ванька.
Я стала ему кричать, чтобы объяснил наконец, в чем дело, и не валял дурака. Но у меня выходило только жалкое кваканье.
– Расквакалась к дождю… – буркнул Ванька и пропал.
Я села на кровати. Вокруг была уже нормальная человеческая темнота и руки-ноги были мои собственные, точно. Наташка и Неля спокойно спали. В окно чуть заглядывал свет фонаря, и мне хватало его, чтобы разглядеть в темноте себя и девчонок. Луч падал на стену рядом с моей кроватью. В луче стояла тень человека.
Я оглянулась в робкой надежде, что это Алла зашла, пока мы спали, или кто-нибудь из девчонок успел вскочить. Никого, только эта тень. Дьякон!
Он шевельнул плечом и, кажется, хмыкнул, я услышала очень похожий звук. Он нашел меня, впрочем, еще вчера, но я все надеялась, что мне снится. Пятно на плече заболело, как будто его опять схватили, но тень больше не двигалась. Дьякон мог стоять справа от меня, а мог и в ногах. Слева – окно, забранное решеткой. Куда бежать?
Я вскочила ногами на кровать, и тень пропала. Секунду спустя, перепрыгивая через спинку, я сообразила, что монах просто присел. Догадывался, что сейчас будет. Я приземлилась на холодное и мягкое, нога соскользнула на пол по какой-то дерюге, а вторая так и осталась висеть в воздухе, хоть я и чувствовала опору. Снизу раздался запоздалый вопль. Я зависла в нелепой позе и руками чувствовала, как покрывается потом ледяная призрачная спина. Нет, скорее это были мои ладони. Исход один: сейчас я соскользну, он разогнется… Ох, чехарда! Надо было с вечера начертить круг! Как я не подумала, как быстро забывается все плохое…
Опора шевельнулась. Я не стала ждать, пока скинут, спрыгнула сама, подскочила к двери, рванула на себя пустую кровать…
Ледяная рука схватила меня за плечо и дернула назад. Отчего-то показалось, что пальцы дьякона попали аккурат на старые следы. Я чувствовала: каждое из четырех пятнышек, будто пробили строительным степлером. Плечо сразу же онемело, и стало светло.
Темная палата превратилась будто в белый бумажный лист. Пунктирными рисунками в воздухе болтались спящие девчонки, высоко-высоко, над уровнем зрения. В глубине палаты, там, где было окно, шевелилась ветка дерева, а перед ней стоял он. Карандашный пунктирный рисунок подробнейше изобразил все черты лица, у девчонок я видела контур – и все, а здесь… Поры на носу, сросшиеся брови, рубахи нет, штаны из дерюги (я видела даже волоконца ткани). И он был высоченный. Как фонарный столб, как дом в городе на несколько этажей, как…
Перед самым лицом возник пунктирный прямоугольник и попер на меня! Я отпрыгнула, не сразу сообразив, что это просто дверь. Она тут же пропала, впереди опять была белая пустота. Совсем не хотелось выходить из палаты в эту пропасть, но сзади на меня уже падало здоровенное бревно! Откуда? Тогда мне было не до бревен, а сейчас все ясно: дьякон просто притопнул ногой, чтобы выгнать меня поскорее. Я скакнула в белую пустоту, и он вышел за мной, прикрыв дверь.
Хотелось бежать, но я не видела куда. Сразу вспомнила белое молоко тумана в яме. Опять! Опять убегать вслепую неизвестно от кого! Старательно вспоминая, где здесь в коридоре стулья, а где пост дежурной медсестры, рванула вперед и с ходу влетела носом в кадку с пальмой. Я увидела ее только в прыжке, когда летела навстречу и затормозить уже не могла. Несчастный кусок пластика так ударил по мозгам, что я наконец осознала.
ЖАБА! Он превратил меня в жабу, как Ванька во сне… Жить я буду долго, только зрение у меня паршивое…
Первым порывом было выскочить, сбежать из жабьего тела. Я и вскочила и поскакала по коридору, как ошпаренная. По полу за мной оглушительно шлепали лапы, жабьи лапы, мои собственные!
Я больше не попаду ни домой, ни в школу. Девчонок увижу, если захочу, но они швырнут в меня чем-нибудь тяжелым или так разбегутся. Я буду жить в холодной воде, днем и ночью: ни пледа, ни компьютера на болоте нет. А зимой усну, чтобы проснуться опять жабой. Тогда я пойму, что мне не приснилось. Заплачу, упрыгаю в степь и попрошу там, чтобы кто-нибудь раздавил меня сапогом. Вот так: «Ква-ква!» Долго орать придется, в степи не ходят толпами. Тогда я отправлюсь в деревню, и прыгать буду долго-долго. По дороге буду перекусывать черными мухами, выстреливая в них липким языком. Тонкие мушиные лапки будут противно щекотать небо… Уже от этого затошнит, а ведь надо еще и проглотить! Когда-нибудь, года через два, я припрыгаю домой, скажу: «Здравствуй, мама! Дай мне борща или лопатой по башке». Мне тогда станет легче, потому что борща жабам обычно не наливают.
Хотя домой, пожалуй, далеко. Я столько не допрыгаю. Скорее всего, чертов дьякон меня выловит. Сунет в карман своих древних штанов, чтобы лапы унизительно торчали, и отнесет к себе в яму. У него тех жаб – целая коллекция. Рота. Взвод. Кунсткамера. Хор. Я впишусь в тот жабий хор. Сколько их там было! Сотни! Тысячи, на каждом шагу, как они орали! Мне тоже хотелось орать. Они ведь предупреждали нас тогда: не лезьте, бегите! Теперь и я буду в том хоре. Пятая жаба в десятом ряду, заходите послушать, если жизнь не мила.
Черный Дьякон шел за мной, но я ловко удирала дальше по коридору. Зрение оказалось не таким уж паршивым: пока прыгаешь, видно было все. Даже то, что не движется. Остановка делала меня почти слепой, и я скакала вперед. Дьякон шел за мной молча. Даже не торопился, чего ему торопиться, сейчас я наткнусь на дверь и меня можно брать голыми руками. Да, то, что было позади, я тоже видела, не поворачивая головы. Не думаю, что вообще смогла бы повернуть голову.
Я лихо пропрыгала мимо поста дежурной медсестры, услышала Алкин визг и даже обиделась: жабу она не видела, что ли?! В меня полетел журнал, медсестра вскочила и побежала прочь. Дьякон прибавил шагу. «Догонит!» – Я запрыгала еще быстрее, но гнался он не за мной. Обогнал, чуть не наступил и хлопнул дверью на лестницу, куда побежала медсестра…