Большая маленькая ложь
Шрифт:
— Зигги? — Она села на кровать рядом с ним и погладила его по спине. Он поднял заплаканное лицо. — Давай поедем в гости к бабушке и дедушке. Возьмем с собой пижамы и останемся там ночевать.
Он засопел носом. Маленькое тельце горестно содрогнулось.
— А всю дорогу будем есть чипсы и шоколадные конфеты.
Саманта. Я знаю, что смеялась и шутила и все такое, и вы, наверное, считаете меня бессердечной стервой, но это было что-то вроде защитного механизма
Теа. Страшно грустно. Это напомнило мне похороны принцессы Дианы, когда принц Гарри оставил записку со словом: «Мамочка». Но мы не будем говорить здесь о королевской семье.
Глава 44
Селеста почти сразу поняла, что это такой книжный клуб, в котором книга вторична по отношению к жизненным ситуациям. Она почувствовала легкое разочарование, поскольку предвкушала беседу о книге. Она даже, немного смущаясь, как старательный юрист, подготовилась к обсуждению, отметив некоторые страницы самоклеящимися листочками и написав на полях краткие комментарии.
Взяв книгу с колен, Селеста, пока кто-нибудь не заметил и не начал поддразнивать ее, засунула книгу в сумку. Шутки будут добродушными, но у нее больше не осталось восприимчивости к шуткам. Брак с Перри привел к тому, что она всегда была готова оправдывать свои действия, постоянно контролируя свои слова и поступки, одновременно принимая оборонительную позицию. В результате ее мысли и чувства скручивались в жуткие узлы, и по временам, когда она, как сейчас, сидела в комнате с нормальными людьми, все невысказанные мысли подступали к горлу, и на миг у нее перехватывало дыхание.
Что подумали бы эти люди, узнай они, что за женщина сидит за одним с ними столом? Это были воспитанные некурящие люди, которые вступали в книжные клубы и умели красиво говорить. В этих небольших социальных кружках мужья и жены не били друг друга.
Причина того, что никто не обсуждал книгу, заключалась в том, что все говорили про ходатайство об исключении Зигги. Некоторые еще не слышали о нем, а те, кто знал, с удовольствием делились шокирующей новостью. Каждый рассказывал то, что ему известно.
Разговор шел под председательством раскрасневшейся, лихорадочно возбужденной Мадлен. Селеста лишь невнятно поддакивала.
— Очевидно, Амабелла четко не говорила, что это Зигги. Рената предполагает это из-за случившегося в ознакомительный день.
— Я слышала, у девочки были следы от укусов, что для этого возраста довольно-таки страшно.
— Когда Лили посещала дневную группу, у них там кто-то кусался. Она приходила домой вся черно-синяя. Должна признаться, мне хотелось убить маленькую паршивку, но ее мама была такой симпатичной. Она очень переживала.
— В том-то и дело. В сущности, хуже тем родителям, чей ребенок запугивает других.
— Послушайте, мы здесь говорим о детях!
— Интересно, а почему этого не замечают учителя?
— Разве Рената не может просто заставить Амабеллу сказать, кто виноват? Ей пять лет!
— Полагаю, когда мы говорим об одаренном ребенке…
— О-о, я не знала. А Зигги одаренный?
— Не Зигги. Анабелла. Она, безусловно, одаренная.
— Не Анабелла, а Амабелла.
— Это одно из этих придуманных имен?
— О нет-нет. Это французское имя. Разве вы не слышали, как Рената говорила об этом?
— Ну так этой девочке всю жизнь придется слушать, как люди неправильно произносят ее имя.
— Харрисон играет с Зигги каждый день. Никаких проблем не было.
— Ходатайство! Это просто нелепо. Между прочим, этот киш великолепен. Мадлен, ты сама его испекла?
— Разогрела.
— Ну а тот случай, когда Рената раздала приглашения всем в классе, кроме Зигги. Думаю, это было нечестно.
— Послушайте, а разве государственная школа может исключить ребенка? Неужели это возможно? Разве такие школы не должны принимать всех?
— Мой муж считает, все мы стали чересчур внушаемыми. Он говорит, что в наше время мы готовы навешивать на детей ярлыки типа «задира», хотя они просто дети.
— Пожалуй, он прав.
— Хотя кусаться и душить…
— Гм. Будь это мой ребенок…
— Вы бы не подписали петицию.
— Ну нет.
— У Ренаты уйма денег. Почему бы ей не устроить Амабеллу в частную школу? Тогда ей не пришлось бы иметь дело со всяким сбродом.
— А мне Зигги нравится. И Джейн тоже. Должно быть, непросто справляться со всем одной.
— Знает кто-нибудь, есть ли там отец?
— Мы собираемся обсуждать книгу?
Это была Мадлен, которая наконец вспомнила, что она принимает гостей книжного клуба.
— Думаю, да.
— Кто фактически подписал петицию?
— Не знаю. Держу пари, Харпер подписала.
— Харпер все это затеяла.
— Разве Рената не работает с мужем Харпер или типа того? Ой, постойте, я все перепутала, это же твой муж, Селеста?
Все глаза вдруг обратились на Селесту, словно людям был дан невидимый сигнал. Она вцепилась в ножку бокала.
— Рената и Перри работают в одной отрасли, — сказала Селеста. — Они знают друг друга заочно.
— Мы ведь еще не встречались с Перри, да? — спросила Саманта. — Таинственный человек.
— Он часто ездит в командировки, — ответила Селеста. — Сейчас он в Генуе.
Нет, не в Генуе. Определенно в Женеве.
В разговоре наступила непонятная заминка. Гости притихли. Может быть, она говорила как-то странно?
Ей показалось, от нее ожидают чего-то большего.
— Вы познакомитесь с ним на вечере викторин, — сказала она.