Большая охота на акул
Шрифт:
Я не слишком разбираюсь в теории права, но мне хотелось бы остановиться еще на кое-чем – просто для размышления. Думаю, с тех пор, как я вступил в должность, комиссия по досрочному освобождению сделала большой шаг вперед и мы реорганизовали управление тюрьмами. Теперь у нас там весьма просвещенные люди. И временами они действительно посещают тюрьмы, чтобы поговорить с заключенными и решить, достойны ли они освобождения по отбытии трети положенного срока. Думаю, большинство судей и заседателей, вынося приговор, исходят из того, что после трети срока осужденные будут иметь право на пересмотр дела. Только подумайте о том, что ваш собственный сын,
И я думаю, что это так же важно на момент рассмотрения вопроса о досрочном освобождении, как и на момент вынесения приговора. Но я не знаю, как добиться таких перемен.
В этом году мы рассматривали в законодательном собрании штата законопроект об этике. Часть его, касающаяся права требовать отчетов о пожертвованиях на проведение предвыборных кампаний, была принята, но та часть, которая относилась к победившим на выборах, провалилась. Мы не смогли провести требование раскрыть платежи и подарки служебным лицам, после того как они приступили к исполнению своих обязанностей.
Провалили законопроект об этике, в первую очередь, юристы.
Кое-кто из вас прилагал усилия, чтобы был проведен пакет о защите прав потребителя, но безуспешно.
В регулирующие органы в Вашингтоне входят не те, кто регулирует промышленность, а представители той самой промышленности, которая подлежит регуляции. Разве это честно, правильно и справедливо? По-моему, нет.
Как вам известно, на посту губернатора мне дано только четыре года. На мой взгляд, этого достаточно. Должность мне нравится, но, кажется, в ней я сделал все возможное. Временами я вижу, как лоббисты заполняют коридоры Капитолия штата. Хорошие люди, компетентные люди, самые приятные, привлекательные, экстравертные граждане Джорджии – таковы качества, необходимые лоббисту. Они представляют хороших парней. Но говорю вам, что когда лоббист представляет Ассоциацию складировщиков арахиса Юго-Востока, к которой я принадлежу и которую я помогал создавать, он представляет именно складировщиков архаиса. Он идет туда не для того, чтобы представлять клиентов этих самых складировщиков арахиса.
Когда лоббисты палаты коммерции штата приходят в зал заседаний, они представляют бизнесменов Джорджии. Они не представляют потребителей бизнесменов Джорджии.
Когда твоя собственная организация заинтересована в том или ином законопроекте, лоббисты заинтересованы в благосостоянии, или прерогативах, или власти юристов. Они не для того, чтобы как-либо представлять исключительно клиента юристов.
Американская ассоциация врачей и ее эквивалент в Джорджии представляют врачей, отличных людей, но никоим образом не интересы пациентов.
Как избранный губернатор, я ощущаю свою ответственность, но также знаю, что я гораздо меньше врачей, юристов и учителей способен определить, что лучше для пациента, клиента или школьника.
Это меня тревожит, и я знаю, что будь хотя бы у части всех юристов нашего штата твердая решимость устранить те случаи неравенства, о которых я здесь рассказал, наш штат преобразился бы за счет отношения его жителей к властям.
Сенатор Кеннеди говорил о гнетущем страну недуге, и недуг действительно налицо..
В завершении мне хотелось бы проиллюстрировать мою мысль примером, который пришел мне в голову сегодня утром, когда я разговаривал с сенатором Кеннеди о его поездке в Россию.
Когда мне было двенадцать лет, я любил читать, и в школе у меня был директор мисс Джулия Коулмен – судья Маршалл ее знает. Она практически заставляла меня читать, читать и читать классическую литературу. Она давала мне золотую звезду за каждые десять прочтенных книг и серебряную – за каждые пять.
Однажды она позвала меня и сказала:
– Джимми, думаю, тебе пора читать «Войну и мир».
Я испытал огромное облегчение, так как решил, что там про ковбоев и индейцев.
Я сходил в библиотеку за книгой, но в ней оказалось тысяча четыреста пятнадцать страниц, написана, кажется, Толстым, и, знаете, про нашествие Наполеона в Россию в 1812-1815 годах. Наполеон не знал поражений и был уверен, что победит, но недооценил суровости русской зимы и любви крестьян к своей стране.
Коротко говоря, следующей весной он с поражением отступил. Ход истории изменился, вероятно, это сказалось и на нашей жизни.
Суть книги в том – и Толстой указывает на это в эпилоге, – что роман он писал не о Наполеоне, царе, России или даже генералах, за исключением редких случаев. Он писал о студентах и домохозяйках, цирюльниках, фермерах и пехотинцах. И суть книги в том, что ход событий, даже великих исторических событий, определяют не главы стран или государств, вроде президентов, губернаторов или сенаторов. Их определяют кумулятивные мудрость и бесстрашие, лояльность и проницательность, беззаветность и сочувствие, любовь и идеализм обычных людей. Это было верно в случае России, когда там был царь, или Франции, когда там был император, и настолько же верно это для нас, когда Конституция налагает на нас прямую ответственность определять, каким должно или не должно быть наше правительство.
Я прочел расшифровки нескольких позорных записей Белого дома и видел гордое заявление бывшего генерального прокурора, который защищал своего босса, а теперь похваляется фактом, что «на цыпочках ходил по минному полю» и вышел «чистым». Не могу представить себе, чтобы Томас Джефферсон ходил бы на цыпочках по минному полю юридических тонкостей, а после похвалялся бы, что «чист».
Думаю, наш народ требует от нас большего. Я полагаю, что все в этом зале, на кого возложена ответственность и власть поддерживать закон в его чистейшей форме, должны помнить клятву, которую принесли Томас Джефферсон и другие, когда практически подписали себе смертный приговор, составив Декларацию независимости, поклявшись своей жизнью, своим состоянием и своей священной честью сохранять справедливость и равенство, свободу и равноправие. Всем спасибо.
БАНЬШИ ВОЕТ, БИЗОНЯТИНЫ ТРЕБУЕТ
Реквием по сбрендившему тяжеловесу… Незаконченные воспоминания о жизни и страшной участи Оскара Зеты Акосты, первого и последнего из свирепых «бурых бизонов»… Он ползал с прокаженными и правоведами, но гордо стоял на задних ногах, когда ночами гулял с королем…
Нижеследующие мемуары доктора Томпсона – мучительный продукт девятинедельной борьбы (администрации с автором) из-за стиля, тона, объема и т.д., но главным образом вклада редакции внутренней политики в это злосчастное десятое юбилейное издание.