Большая охота на акул
Шрифт:
Тут я вдруг вспомнил про конверт, который все еще держал в руке. "
– Давай посмотрим, – сказал я, отрывая край.
Внутри была бумажная обложка от книги, сложенная пополам. Суперобложка «Автобиографии Бурого Бизона» Оскара с фотографией автора спереди и запиской сзади: «Привет, Томпсон. Позвони, пожалуйста, как только сможешь. Очень срочно. У Акосты, возможно, большие проблемы. ФЕДЕРАЛЫ. Времени мало. Позвони мне в отель „Джером“, номер триста пятьдесят три. Спасибо, Дрейк».
– Господи Иисусе, – пробормотал я. – Я-то ему зачем, черт побери?
– Он разыскивает Оскара, – ответил Бентон. – И
– Ну и что? Оскар уже два года как мертв. Том покачал головой.
– Нет, Дрейк говорит, он все еще ошивается во Флориде и соседних штатах, перепродает белый порошок большими партиями.
– Сомневаюсь.
– А Дрейк нет, и он намерен сдать Оскара, если тот не заплатит ему за яхту. Он хочет сорок штук и говорит, мол, знает, что у Оскара есть деньги.
– Фигня, – отозвался я. – Надо бы запереть сволочь за шантаж.
Том опять пожал плечами.
– Это еще не все. Ты еще конца не слышал. Дрейк не про наркотики говорит, а про убийство.
– Убийство?
– Ага. Дрейк утверждает, что после того нападения полиция нашла целых три тела и у двух не хватало голов. Оскар проехался на «сигарете» прямо по катеру «Бостон вейлер» с двумя людьми на борту.
С секунду я мог только смотреть на него, потом тяжело рухнул на диван.
– Господи Боже мой! Давай-ка с самого начала. Кажется, я что-то пропустил.
Лучше потерять, чем найти.
Клемент Робинзон
Вот уж точно.
Нижеследующую историю Бентон услышал от Майка Солхейма, а тот – в более полном варианте от совершенно незнакомого ему человека, назвавшегося Дрейком. Дрейк приехал в Аспене, разыскивая меня, так как считал, что я могу вывести его на Оскара Акосту: однажды вечером прошлого лета «мертвец» объявился на пороге дома Дрейка в Кокосовой роще и предложил пять штук наличными за полночную поездку в Бимини и назад на новой гоночной яхте Дрейка, если хозяин не будет задавать лишних вопросов.
Трудно себе представить, чтобы ветеран контрабанды наркотиков, вроде Дрейка, недопонял подобное бизнес-предложение. Есть лишь две возможные причины, почему вообще держат гоночную яхту с тридцатипятифутовым фиброглассовым корпусом в форме пули и с двумя моторами на триста семьдесят лошадиных сил. Одна – участие и победа в гонках в открытом море на скорости до 90.555 миль в час (нынешний мировой рекорд, установленный Мировой чемпионской гоночной командой корпорации «Сигарета» в 1976 г.). Вторая – почти бесценный мир в душе, который нисходит, когда ведешь дела с яхты, способной обогнать все, что береговая охрана США может спустить на воду.
Поэтому у Дрейка не было необходимости спрашивать, зачем двум купающимся в наличке мексиканцам понабилась его яхта или даже почему один из них поднялся на борт с автоматом «узи». Он уже совершал такие вояжи и считал, что даже в безлунную ночь, даже на скорости шестьдесят миль в час распознает каждую волну и впадину…
Но он был не готов к тому, что на сей раз случилось на обратном пути из Бимини. Они почти добрались домой, сбросили скорость в полумиле или около того от южной оконечности Ки-Бискейн, как вдруг его ослепил свет прожекторов, ударивших ему в лицо с обеих сторон, и темноту пропиши автоматные очереди. Мексиканец с «узи» погиб еще до того, как Дрейк услышал первые выстрелы. «Узи» упал в воду, а мексиканец осел в рубке с десятком больших дыр в груди. Дрейк почувствовал, как вибрирует в воде яхта, когда ее корпус начал буквально трещать под перекрестным огнем.
– Нас окружили! – заорал он. – Нас убивают!
Потом он упал на палубу и попытался спрятаться за трупом, а Оскар в этот момент дорвался и до штурвала, и до дросселя. Скоростная яхта с ревом рванула вперед, и в следующий момент Дрейк почувствовал, как его буквально подняло в воздух, когда «сигарета» пронеслась прямо по двадцатифутовому катеру. И вдруг полная тишина, яхта идет в сторону Майами на скорости шестидесяти миль в час, кабина на шесть дюймов от пола полна кровавой воды, и Оскар орет по-испански, что они слишком быстро приближаются к огням Диннер-Ки.
Дрейк встал у руля. Когда он направил яхту к рощице на дальнем конце бухты, ему казалось, посудина вот-вот развалится у него под ногами. К тому времени, как он почувствовал толчок (это яхта ткнулась в банку), Оскар уже переваливал за борт с чемоданчиком, который забрал в Бимини. Больше Дрейк его не видел.
Яхта чудом оставалась на плаву, пока Дрейк топил мертвеца. Ему даже удалось отвести свою развалину за сорок восемь штук на полмили и под какие-то деревья, а потом он смотрел, как она тонет в пяти футах черной воды. Завалив по возможности корпус ветками, Дрейк выбрел на Бискейн-бульвар и там поймал машину до Кокосовой рощи, где следующие двое суток провел, запершись в спальне и дрожа от страха, какого никогда в жизни не испытывал.
Дикая и путаная история из Кокосовой рощи была за последние два года лишь последней из десятка или около того рассказов о том, как «видели Бурого Бизона». Все, кто знал его хотя бы мельком, пересказывали байки про «тайную жизнь» Оскара и его сногсшибательные уголовные приключения по всему миру. С самого своего предполагаемого исчезновения/смерти в 1973, 1974 или 1975 году он объявлялся тут и там: торговал оружием в Адис-Абебе, скупал сирот в Камбодже, курил траву с Генри Киссинджером в Акапулько, тусовался в баре аэропорта Лимы с двумя-тремя набитыми под завязку дорожными сумками рейса «ПанАм» или нетерпеливо горбился за рулем серебристого «мерседеса» на полосе «Без декларируемых предметов» на мексиканской стороне пропускного пункта таможни США между Сан-Диего и Тихуаной.
В Бюро по розыску пропавших без вести зарегистрировано не так много цыган, и если Оскар не был совсем уж классическим цыганом (в своих глазах или в моих), то лишь потому, что так и не сумел перерезать высоковольтный кабель, который навеки привязывал его к дому детства и отрочества. К тому времени, когда ему исполнилось двадцать, Оскар работал сверхурочные восемь дней в неделю, учась, как жить и даже думать по-цыгански, но так и не преодолел нужное расстояние.
«Хотя я родился в Эль-Пасо, Техас, я, по сути, парнишка из маленького городка. Деревенщина до мозга костей, „мексиканец из домов по ту сторону железки“. Я вырос в Ривербенке, Калифория, почтовый индекс 303, население три тысячи девятьсот шестьдесят девять человек. Это единственный городок во всем штате, чьи основные данные не изменились. Указатель, встречающий вас, когда выезжаете из-за поворота со стороны Модесто, гласит „ГОРОДДЕЛА“.