Большая охота на акул
Шрифт:
И это только половина истории, другая – ежегодные 30-35 % роста доходов на всех денежных фронтах. Такова (во всяком случае, до экономических эскапад Никсона) золотая жила, конца которой не видно. За последние десять лет Аспен стал подиумом и денежным центром золотой лихорадки, на которой становились миллионерами. После Второй мировой войны немцы стеклись сюда из Австрии и Швейцарии (твердя, мол, нет, мы не из Германии), чтобы стать сотрудниками зачаточных тогда неврологических курортов и спортивных центров, которые по популярности вскоре побьют гольф и боулинг. Сейчас, когда горные лыжи прочно вошли в сознание Америки, те немцы-проходимцы превратились в респектабельных бюргеров. Им принадлежат рестораны,
* * *
После отчаянной, с трюками и клоунадой кампании мы проиграли всего в шесть (6) голосов из тысячи двухсот. На самом деле мы проиграли на один (1) голос, просто пять из наших отсутствующих бюллетеней не поспели вовремя – в основном потому, что были посланы по почте (например, в Мексику, Непал или Гватемалу) за пять ней до выборов.
Мы едва не получили контроль над городом, и это важнейшее отличие нашей акции в Аспене от, скажем, кампании Нормана Мейлера в Нью-Йорке, которая была обречена с самого начала. На тот момент мы не знали прецедентов своей кампании, и даже сейчас по спокойному размышлению на ум приходит лишь одна подобная попытка, когда Боб Шир выставил свою кандидатуру на выборах 66-го года в конгресс США от Беркли-Окленд и, постаравшись потеснить либерала Джеффри Коэлена, проиграл на какие-то два процента. В остальном даже самые радикальные вылазки в предвыборную политику были театральными, заранее обреченными эскападами в стиле Мейлера-Бреслина.
Та же существенная разница очевидна уже в 70-м с его россыпью попыток захватить различные шерифские вотчины. Стью Альберт, выступая от Беркли с платформой неохиппи, набрал 65 000 голосов, но вопрос о его победе даже не рассматривался. Другим заметным исключением стал Дэвид Пирс, тридцатилетний юрист, которого в 1964 г. и впрямь выбрали мэром калифорнийского города Ричмонд (население 100 000 с гаком). Пирс собрал огромное число голосов в негритянском гетто, главным образом благодаря своему образу жизни и обещанию покончить со «Стандарт Ойл». Он занимал свой пост, по сути управлял городом, три года, но в 1967 г. внезапно все бросил, чтобы перебраться в монастырь в Непале. Сейчас он в Турции, но собирается в Аспен, а отсюда двинет в Калифорнию, где намеревается баллотироваться в губернаторы.
Еще одним был Оскар Акоста, кандидат от «Браун пауэр» на должность шерифа округа Лос-Анджелес, который собрал 110 000 голосов из порядка двух миллионов.
Тем временем в Лоуренсе, штат Канзас, Джордж Кимболл (министр обороны от местной партии «Белых пантер») уже выиграл на предварительных выборах демократов, – был единственным кандидатом, но предполагает, что всеобщие выборы проиграет как минимум десять к одному.
Учитывая, сколько людей явилось голосовать за Эдвардса, я решил махнуть рукой на собственные клятвы и баллотироваться в шерифы. Когда Кимболл и Акоста недавно приезжали в Аспен, они были изумлены, поняв, что я действительно считаю, что могу выиграть. Предварительный опрос показал, что я сильно обогнал демократа, в настоящий момент занимающего этот пост, и лишь чуть отстаю от претендующего на него республиканца.
Суть в том, что в результате кампании Эдвардса политическая ситуация в Аспене настолько нестабильна, что победить сейчас способен любой кандидат от фриков.
Впрочем, мне пришлось бы очень потрудиться – и в ходе кампании развивать поистине мерзкие идеи, – чтобы набрать меньше 30 % голосов на трехсторонних выборах. И любой кандидат от андеграунда, который взаправду хотел бы победить, мог бы с самого начала рассчитывать на рабочее ядро в эдак сорок процентов электората, тогда его шансы на победу будут зависеть исключительно от инерции ответного удара, точнее, от того, насколько откровенные
Шанс на победу может повиснуть тяжелым жерновом на шее любого политического кандидата, который в душе, вероятно, предпочел бы растратить свои силы на череду диких нападок на все, что дорого избирателям. В этом методе явно чувствуется эхо фильма «Чудотворец»: сперва надо создать невероятный психологический лабиринт, потом затащить в него избирателей, а дальше обрушивать на них горы тарабарщины и безжалостно шокировать. Таков был метод Мейлера, принесший ему пятьдесят пять тысяч в городе с десятимиллионным населением. Но на самом деле это скорее разновидность мщения, чем избирательная политика. Она достаточно эффективна как в Аспене, так и где-либо еще, но как политическая стратегия чревата серией катастрофических провалов.
Как бы то ни было, подход «Чудотворца» – одна сторона «новой политики». Стратегия не слишком действенная, зато очень забавная, – если не считать ее обратной стороны, какая проявилась во время президентской кампании Джина Маккарти и Бобби Кеннеди в 1968-м. В обоих случаях признанные кандидаты заявляли о своем переходе к некоему новому и более молодежному мышлению (или политической реальности), которое настроит их на одну волну с более новым, молодым и непривычным электоратом, до того считавшим их обоих никчемными.
И это сработало. Оба «обращения» имели громадный успех – какое-то время. Пусть сама по себе тактика представляется циничной, все-таки трудно судить, породила ли она «обращение», или дело обстояло наоборот. Пока особого значения это не имеет. Мы говорим о формате политических акций: если концепция «Чудотворца» к нему применима, то формат Кеннеди-Маккарти следует рассматривать как иной, особенно если учесть, что демократическая партия уже сейчас усиленно старается провернуть тот же финт в 1972-м, когда единственной надеждой демократов свергнуть Никсона опять станет какой-нибудь признанный кандидат на грани климакса, который начнет вдруг в 1971 г. глотать кислоту, а летом 72-го отправится на рок-фестиваль и будет при каждом удобном случае скидывать рубашку, а его жена сожжет свой бюстгальтер. И миллионы молодых проголосуют за него и против Никсона.
Или нет? Есть все-таки еще один формат, именно тот, на который мы наткнулись в Аспене. Почему бы не бросить вызов истеблишменту, выставив кандидата, о котором вообще никто не слышал? Который никогда не был подготовлен и натаскан для своего поста? Чей стиль жизни уже настолько странен, что мысль об «обращении» ему даже в голову не придет?
Иными словами, почему бы не подыскать честного фрика и не выпустить его на чужую территорию, пусть покажет всем «нормальным» кандидатам, какие они есть и всегда были никчемные лузеры? Зачем подстраиваться под сволочей? Зачем предполагать, что у них есть мозги? Откуда такая уверенность, что при кризисе они не сломаются? (Когда япошки ворвались в олимпийский волейбол, они контратаковали всех странными, но безумно легальными приемами вроде «японский ролл», «крошка-шип» и «молниеносный брюхо-пас», превративший их более рослых противников в хнычущие тряпки.)
Такова суть того, что кое-кто называет «аспенским методом» в политике: не выходить за рамки системы и не сотрудничать с ней, но разоблачать ее блеф, сумев вывернуть ее наизнанку, постоянно при этом сознавая, что властьимущие не так уж умны. К концу кампании Эдвардса я, невзирая на собственные предубеждения, пришел к выводу, что Закон на самом деле на нашей стороне. Не копы, не судьи или политики, но сам Закон, пропечатанный в скучных и заскорузлых учебниках юриспруденции, с которыми мы постоянно справляемся, потому что у нас нет другого выбора.