Большая охота
Шрифт:
– Получил свое, ублюдок?! – азартно завопил Рамон. Победа явно далась ему нелегко, он тяжело дышал, длинные волосы, слипшись от пота, свисали сосульками, но в черных глазах светилось мрачное торжество. – А трепались, будто ты бессмертен! Ха! Давай, подыхай скорей, я хочу это увидеть! Может, оказать тебе последнюю услугу?
Он взмахнул мечом с явным намерением – добить.
– Не надо, – выдохнул Лоррейн. – Я сам.
Бродяга качнулся вперед-назад и завалился набок. Над его телом вдруг расплылось белое туманное облачко, мгновенно вспухло, налилось, брызнуло в стороны широкими рукавами тумана. Оно росло, расползаясь
Когда первые волны мокрой занавеси коснулись ее, Изабель Уэстмор развернулась и бросилась бежать. Где-то позади буйствовал Рамон де Транкавель, сыпля проклятиями, обещая отыскать беглянку хоть на краю земли или на морском дне.
Много позже, вспоминая тот злосчастный день на болотах Камарга, Гай Гисборн так и не нашел ответа на вопрос: как случилось, что все они, включая многоопытного вояку Сабортезу, забыли о необходимости хотя бы одним глазом посматривать по сторонам? Они же не раз слышали предостережения Лоррейна о преследователях – но бродяга всякий раз успокоительно добавлял: «Погоня еще далеко».
Однако в решающий момент самозваный предсказатель отчего-то промолчал, и неведомо откуда взявшаяся орава, перемахнув через гребень холма, с воплями и улюлюканьем обрушилась на рыцарей Храма, их подопечных и пленников.
Замешательство храмовников длилось считанные мгновения – орден, пусть и звался монашеским, на первое место ставил умение защитить достояние Господне не только словом, но и оружием. Мессир Сабортеза рявкнул приказ, шестерка его собратьев разрядила арбалеты в гущу нападающих и сомкнулась в ощетинившийся остриями мечей маленький бастион. Наемники Джейля бросились расхватывать изъятое у них оружие, сваленное в кучу на расстеленной попоне. Что до Мак-Лауда, этот не раздумывал ни секунды. Полностью подтверждая репутацию воинственных скоттов, он выволок из-за плеча свою клеймору и с оглушительным боевым кличем ринулся в бой, не оглянувшись ни на рыцарей Храма, ни на людей Джейля.
Шевалье Ральф, взвыв дурным голосом, ринулся сперва не к оружию, а к драгоценным сундукам, и Гай тут же забыл о нем – становилось жарковато.
Нападающих было существенно больше, однако ядро оборонявшихся составляли опытные братья Ордена Храма, побывавшие во множестве передряг и заварушек. Мак-Лауд с Гисборном тоже знали толк в рубке, да и джейлевы подручные хорошо усвоили, с какого конца берутся за меч. А вот противники их явно имели самое смутное понятие о правильном мечном бое, не носили никакого доспеха, и вооружение их оставляло желать лучшего. Наметанный глаз английского рыцаря отметил все эти особенности мгновенно.
– Толпа недоносков! – проорал Сабортеза за миг до того, как противники сшиблись грудь в грудь. – Размажем их, братья, во имя Господа! Покажем, что такое…
Лысый толстяк в замызганной холщовой рубахе, ухнув, замахнулся на него суковатой дубиной. Храмовник шагнул под удар, его прямой меч до половины погрузился в необъятное пузо разбойника. Другому лиходею повезло больше. Брошенный им тяжелый охотничий нож, прогудев в воздухе, по рукоять вошел в горло одного из наемников Джейля. В следующий миг в глазнице удачливого метателя ножей вырос арбалетный болт. Бандит с разбегу опрокинулся навзничь и засучил ногами. Мак-Лауд работал своим двуручником, как мельница крыльями, трое зарубленных противников уже валялись рядом с ним на истоптанной траве. Прочие соваться к безумному горцу под меч опасались.
На Гисборна налетели сразу двое. Один ткнул рыцаря коротким копьем, Гай, не долго думая, уклонился и первым же ударом перерубил копейное древко – вместе с рукой, его сжимающей. Со вторым, орудовавшим сразу двумя мясницкими тесаками, Гаю пришлось попотеть. Детина был здоров как бык и оружием своим владел виртуозно – не иначе, разделывал туши на городском рынке, прежде чем податься на разбойный промысел. Длиннорукий и жилистый, он наседал на Гая, хэкая и притопывая, и Гисборн довольно долго обменивался с ним ударами. Они кружили по болоту, уходя все дальше от общей свалки, и наконец мясник выронил свои тесаки и повалился вниз лицом, а Гай получил краткую передышку.
Он выпрямился с окровавленным мечом в руке, огляделся, стараясь выровнять дыхание и пытаясь сообразить, что не так в окружающем его мире.
И понял, что остался один.
Где-то очень далеко кричали люди и кони, звенела сталь, но звуки доносились как сквозь подушку. Солнце тусклой серебряной монеткой висело в мутном молочном мареве, и в этом же мареве бессильно увязал взгляд. Как ни напрягай глаза – дальше трех шагов не видать ни зги, лишь волглая пелена тумана. Вязкий, серый туман, неудержимой приливной волной накрывший маленькое сражение в сердце огромных, равнодушных болот.
– Что за черт, – пробормотал обескураженный англичанин. – Ни разу не видел, чтоб такой густой… и так быстро… Был же ясный день, и солнце… что за?..
Всякое чувство направления мессир Гисборн безнадежно утратил. Под ногами чавкала топь – каким-то образом они умудрились уйти со сравнительно сухого пятачка, Гай стоял по колено в бурой болотной жиже. Рыцарь двинулся было на звуки сражения, с трудом прокладывая себе дорогу, но лязг, хруст камыша и крики вдруг сдвинулись вправо, а затем и вовсе пропали, словно Гай остался единственным человеком, заплутавшим в великих болотах Камарга.
Совсем рядом вдруг зачавкали торопливые шаги, послышалось сдавленное проклятие, и на милорда Гисборна вылетел из туманной пелены некто, сгоряча принятый за разбойника. Обменявшись с нападающим парой добрых ударов, англичанин запоздало заметил заляпанный грязью красный крест на некогда белой хламиде брата Ордена и завопил:
– Я свой, свой!
– Срань Господня! – емко отозвался сервент, подтверждая репутацию братьев-храмовников как самых ярых сквернословов, и опустил меч. – А какого ж тогда…
Договорить он не успел. Мелькнула смутно видная фигура, врезалась в храмовника, сбила с ног. Оба сражающихся, хрипя и осыпая друг друга ударами, покатились и тут же канули в туманной непроглядности. Обескураженный и потерявший всякую ориентацию Гай напролом ринулся следом, горячо надеясь не оказаться по шею в трясине. Шагов через пять он наткнулся на лежащего лицом вниз мертвеца в изодранной тамплиерской накидке. Петляющая цепочка следов среди безжалостно изломанного камыша уводила куда-то вправо, зыбкая почва под ногами здесь вроде бы поднималась, и Гисборн поднажал, решив, что описал в тумане круг и теперь возвращается обратно к холму.