Большая стрелка
Шрифт:
— У нас несчастье.
— Что?
— Умер Палубов.
— Вот ведь судьба какая, — сказал Художник. — Ну давай…
После этого Художник нащелкал номер Гринберга.
— Дела на поправку идут.
— Что?! — воскликнул замдиректора по коммерческой части «Эльбруса».
— Проблема решена.
— Как?!
— Остап Бендер говаривал — у нас длинные руки. Решили-и все, — Художник отключил телефон, положил трубку перед собой и только тогда перевел дыхание. Хорошо, когда проблемы решаются сами собой. И плохо, когда их делают тебе те, кто должен помогать
Художник физически ощущал, что в команде близилось время внутреннего разбора. И дядя Леша, который все замечал и все понимал, сказал однажды, когда они остались с глазу на глаз за бутылочкой джина:
— Художник, у тебя остается месяц-два. Они тебя похоронят.
— А тебя? — исподлобья посмотрел на него Художник.
— Я-то тварь безобидная и полезная… Но, может, и меня. Так что думай.
— Я и думаю…
Для себя Художник пока твердо решил стараться не подставлять спину и не есть из рук Хоши. И не появляться нигде без Шайтана.
После встречи с Крошкой предстояло еще важное рандеву. В переулках за метро «Шаболовская» Влад встретился со старшим лейтенантом Балабиным. Тот опасливо озирался, когда садился в машину. Устроился на переднем сиденье, втиснул папку между сиденьями.
— Да чего трясешься? — насмешливо спросил Влад.
— Есть причины, — недовольно произнес Балабин. — По-моему, о тебе не забыли. Какой-то гнилью тут все сильнее несет.
— Что за гниль? — заинтересовался Влад.
— Нам негласно посоветовали меньше общаться с бывшими сотрудниками, которые сейчас работают неизвестно где и неизвестно на кого.
— Имели в виду, конечно, меня, — улыбнулся Влад.
— А кого же еще?
— И от кого шорох весь?
— От Ломова.
— Ага.
— Ломов вообще насторожился, когда я сказал о тебе, что ты не за дело пострадал.
— Любопытно, что он имеет против меня?
— Та каша все кипит.
— Политик не успокоится?
— Наступил ты ему на мозоль… Ну а Лом, ты знаешь, сейчас он начальник отделения.
— Дослужился.
— Ну да, — скривился недовольно Балабин. — И теперь он самый правильный. Выслуживается, как только может. По отношению к руководству — постоянно стойка по команде «служить». Ну, а по отношению к нам рык по команде «фас» отрабатывает. Что с людьми власть делает, — произнес он обиженно. — Мужик как мужик был. А как дорвался до власти, сразу другим человеком стал.
— Ты Лома плохо знаешь. Он всегда таким был. Просто косил под своего парня.
— Влад, ознакомься с материалами, — Балабин погладил пальцами папку, с которой ему не хотелось расставаться. — Потом лучше уничтожь. Мне спокойнее будет.
— Обязательно… Ну что, старлей, бывай, — Влад протянул ему свою широченную ладонь.
— Бывай, — Балабин вяло пожал руку. Держался с Владом он как-то отстранение, как общаются с тяжело больными, безнадежными людьми — с жалостью и состраданием. Хотя ничего особенного не произошло. Просто переехал опера политический бульдозер.
Еще одна встреча намечалась с Гурьяновым. Они договорились встретиться
Влад жил в двухкомнатной квартире в Кунцево. Странно, но когда ушла Люся с ее несносным характером, он вдруг ощутил глухую пустоту. Дом стал немножко чужим.
Влад заехал на тротуар перед домом. Вышел из машины. Снял дворники, дабы не вводить в искушение слабые души.
И услышал:
— Ложись, старшина!
По привычке, как много лет назад, в Афгане, заслышав этот голос, он рухнул на землю. Тут послышался грохот и пулями разнесло телефонную будку за его спиной.
Башня и Брюс гудели. Гудели так, что запирай ворота. Они сорвались с катушек полностью. Художник попытался их достать по одной срочной проблеме, но телефоны не отвечали. Это означало, что парни вышли на охоту.
Они устроились в однокомнатной квартире, которую снимали для плотских утех. Башня взял «Газету вечерних объявлений».
— Ага. Досуг, — нашел он фирму, в которой их еще не знали. Набрал номер и осведомился:
— Две шкуры на час сколько стоят?.. Дороговато заламываешь, подруга… Ладно, вези по адресу: Садовая, пятнадцать, пятая квартира. И побыстрее. Не томи.
Через сорок минут амбал-охранник привез двух девах — блондинку и брюнетку лет по двадцать каждой от роду.
— Сойдут? — скабрезно улыбнулся он.
— Сгодятся для сельской местности, — Башня неохотно отслюнявил баксы.
— Через час заеду, — уходя, пообещал амбал.
— Заезжай, — улыбнулся многообещающе Брюс. И пошло удалое веселье.
— На счет три раздеться. Кто быстрее, — смеялся радостно Брюс. — А то накажу.
Девчонки скинули одежду в рекордное время. Брюс, развалившийся на диване, зевнув, осведомился;
— Башня, ты их хочешь?
— Ага. Утюгом горячим по заду.
Девчонки напряглись. По роду деятельности им приходилось видеть всяких садистов и извращенцев, особенно славились своими дурными манерами черные. И нередко встречи эти кончались побоями, унижениями. Но тут уж работа такая.
— Да нет. Жалко, — сказал Брюс. — Вот что, шкуры. Развлекайте клиентов. Гладиаторские бои.
Девушки непонимающе посмотрели на него.
— Бой подушками, — Брюс вручил каждой по подушке. — Кто победит в бою подушками, того трахать не будем. И поактивнее, шкуры, поактивнее! А то я за вас примусь, — и он наградил блондинку пинком.
И тут шлюхи показали себя. Сначала неохотно, с каждым ударом они распалялись, и под конец действительно получился гладиаторский бой. Они так вошли в раж, что долбили куда ни попадя, и руки уже тянулись к более тяжелым предметам. Тут одна подушка отлетела и ударила Башню по лицу. Не так чтобы больно, но со смаком.
На миг все замерло. Блондинка поняла, что сейчас начнется что-то страшное. Глаза Башни налились кровью.
— Убью, — он бросился на нее, сшиб ударом с ног, навалился всем телом, взял за горло. — Шлюха! Сука! Убью! Ее напарница в ужасе забилась в угол.