Большая восьмерка: цена вхождения

Уткин Анатолий Иванович

Что касается Горбачева, то он не мог не видеть спектакля, когда «правые» выступали за его отставку точно так же, как и Ельцин. С подобными «друзьями» он может прийти к пониманию той политики, которую предлагает Борис Николаевич»³⁶⁰.

На следующий день в Спасо-хауз пришел министр иностранных дел РСФСР Козырев. Перспектива избрания Ельцина президентом РСФСР, говорил Козырев Мэтлоку и министру обороны США Карлуччи, заставит Горбачева пойти на попятную, какими бы ни были его личные пристрастия или особенности. «С коммунистами можно разговаривать только с позиции силы», — сказал американцам прежний коммунист. «Он усмехался в тайном признании источника своих наблюдений» (Мэтлок).

Американцы

размышляли над тем, как сказать Ельцину, что во время визита в США он будет принят президентом Бушем. Ельцин уже получил приглашение Конгресса США и нескольких частных организаций. «Хотя Ельцин предпочел бы получить приглашение от главы исполнительной власти, я (Мэтлок) объяснил ему, что это невозможно, и он, кажется, понял меня и принял это. Но он не хотел лететь в Соединенные Штаты, если не будет иметь гарантии встречи с президентом Бушем. До поездки в США в апреле 1991 года у меня было недвусмысленное предписание не обещать ему этого».

Посол Мэтлок явился в Белый дом на прием к президенту Бушу во второй половине дня 18 апреля 1991 года. Основным предметом довольно долгой беседы в Овальном кабинете было информирование президента относительно системы отношений Горбачев-Ельцин. В описании Мэтлока, Горбачев находился под влиянием военно-промышленного комплекса, который обеспокоен возможностью сокращения поставок ценного сырья из союзных республик/Республики же боялись, что в руках военных окажется кошелек государства. И Горбачев и Ельцин боятся гражданской войны. Возможности развязывания такой войны проявятся только позже. Стачки и забастовки прекратятся с приходом к власти Ельцина. Это означает отказ от союзных министерств.

Мэтлок откровенно советовал своему президенту переориентироваться на того, чьи действия явно более устраивают Соединенные Штаты. Американская помощь не должна идти через Центр. «Президент спросил меня относительно запроса Горбачева в отношении дополнительного кредита в 1,5 млрд. долл. для покупки американских сельскохозяйственных продуктов. Я сказал ему, что он должен руководствоваться, прежде всего, внутриамериканскими соображениями. Конгресс одобрил программу помощи американскому сельскохозяйственному экспорту. Если с точки зрения президента этот кредит служит достижению указанных целей, он должен поддержать его, при условии, что он уверен в том, что СССР выплатит заем….У Советского Союза будут значительные сложности с продовольствием в следующем году; политика Горбачева ухудшает положение»³⁶¹.

На следующий день Эдвард Хьюэтт (отвечавший, как уже говорилось, в Совете национальной безопасности за советское направление) сказал Мэтлоку, что по возвращении в Москву он может передать Ельцину, что в Вашингтоне он будет принят президентом Бушем. А в звонке послу Бессмертных Мэтлок сказал, что президент Буш не будет использовать визит Ельцина для давления на Горбачева.

Через три дня Отдел анализа СССР Центрального Разведывательного Управления прислал Бушу оценку событий в СССР за последние недели. (Название документа было характерным — «Советский котел»). В документе говорилось, что приближенная к Горбачеву группа, включающая в себя Язова, Крючкова, Пуго, начала дистанцироваться от лидера. Теперь нетрудно было представить себе создание некоего «Комитета национального спасения», топящего Горбачева и выходящего с гораздо более суровой политической линией. Только Скаукрофт не был впечатлен, он считал постоянной линию ЦРУ на поиски противников Горбачева. Он считал противопоставление «демократов» «традиционалистам» — упрощением. А заместитель госсекретаря по вопросам разоружения Реджинальд Бартоломью со вздохом признал: «Мы все испорчены уступчивостью Шеварднадзе»³⁶². С этим согласились бы многие в Советском Союзе; там определенно видели в договоре ОВСЕ и предстоящем Договоре СНВ элементы общей — Горбачева и Шеварднадзе — сдачи Западу.

Договор ОВСЕ

Договор об ограничении обычных вооруженных сил в Европе, подписанный в Париже 19 ноября 1990 г., был важнейшим актом завершения «холодной войны». Советский Союз согласно этому договору обещал Западу феноменальное сокращение своего превосходства в обычных вооружениях в Европе. Не все были слепы и довольны.

Подписанный в Париже Договор о сокращении обычных вооружений и войск в Европе сразу стал порождать определенные противоречия — слишком долго строилось противостояние. Следовало разрешить эти противоречия до начала процесса ратификации. Хотя это был многосторонний договор, но все дело свелось к нажиму США на СССР, где Горбачев пообещал произвести колоссальные сокращения. Запад свел все дело к тому, что военные в Советском Союзе пытаются использовать всяческую недоговоренность или двусмысленность в Договоре с тем, чтобы сохранить еще одну часть своих безумно сокращенных сил на том пути, где противостоящий военный блок и не пытался, следуя за Горбачевым, совершить харакири.

Военные в СССР глухо ворчали, выражая полунемое недовольство Договором по обычным вооружениям в Европе. Так, министр обороны Язов сказал экс-президенту Никсону в марте, что Договор ОВСЕ «односторонен и нечестен». Он откровенно признал, что СССР готов отомстить Соединенным Штатам за отказ включить военно-морские части Америки в рамки переговоров. Советская сторона продолжала настаивать на том. чтобы включить боевые машины в состав войск ВМФ. Генерал Моисеев, начальник Генерального штаба, говорил бывшему президенту США: «Вы жестко отказываетесь включать в общий подсчет военно-морские части. Мы разочарованы и готовы предпринять соответствующие меры».

Советское высшее военное командование не могло принять легко акт, совершенный Горбачевым и Шеварднадзе в столь поразительной спешке и с немыслимо непропорциональными сокращениями для советской стороны. Одни советские генералы попытались просто перевести советские обычные вооруженные силы за Урал, другие постарались обозначить часть сокращаемых войск таким образом, чтобы уменьшить общую численность сокращений. Даже огромное влияние президента Горбачева не могло помочь реализовать столь немыслимо невыгодный Советскому Союзу договор.

В условиях, когда советское верховное командование не пошло на немотивированные сокращения, Соединенные Штаты и их союзники также отказались ратифицировать договор. Совещания обеих сторон продолжались всю зиму и весну. Особенно существенными были встречи Бессмертных и Бейкера в середине марта и середине апреля 1991 г. Постепенно, находясь под значительным давлением, СССР начал поддаваться Западу. К маю 1991 года нерешенными остались только несколько проблем. Посол Мэтлок получил инструкцию завершить урегулирование в ходе своей беседы с Горбачевым 7 мая 1991 года.

Горбачев принял американского посла вместе со своим советником Анатолием Черняевым. Президент СССР внимательно слушал послание американского президента. «Поскольку советское министерство иностранных дел было неспособно навести дисциплину в рядах министерства обороны, мы предлагали Горбачеву непосредственно послать генерала Михаила Моисеева, главу Генерального штаба, в Вашингтон для прямого и непосредственного решения спорных вопросов. Горбачев ответил, что он осознает важность достижения быстрого соглашения относительно оставшихся обычных вооруженных сил, важность быстрого заключения договора…Он согласился с целесообразностью послать генерала Моисеева в Вашингтон»³⁶³.