Большая Засада
Шрифт:
А как собрать отряды пастушек в Большой Засаде, не привлекая проституток? Начнем с того, что здесь не было достаточного количества барышень, чтобы составить два отряда по восемь пастушек, а замужние или просто жившие с мужчинами отказывались, ссылаясь на мужей, детей и сожителей. Оставались только проститутки, к тому же в Большой Засаде сложно было провести четкий водораздел между ними и почтенными семьями. Скажите на милость, чем промышляет Жасинта Корока, кто она: повитуха или проститутка? И в том и в другом деле она прославилась — золотые руки, аппетитная щелка. На хлеб насущный она зарабатывала на походной койке и никогда ничего не брала за принятые роды. Она приняла всех детей, родившихся здесь, в том числе младенцев
Ах, это самые красивые пастушки! Самые нарядные, изящные и веселые! Пришлось даже увеличить общее количество, потому что всех вместе, считая барышень и проституток, их было двадцать три на два отряда по восемь пастушек каждый. Великодушная сиа Леокадия решила, что, раз уж в Большой Засаде всего один рейзаду, такие условности становятся излишними — почему только по восемь? Она подняла до двенадцати количество участниц в голубом и красном отрядах и, чтобы уравнять их, пригласила старую Ванже. Та не заставила себя долго просить — пастушкой в ее возрасте можно стать только здесь, на краю света.
В Эштансии у каждой пастушки было свое, традиционное имя. Пастушка менялась, а имя оставалось — Бабочка, Ласточка, Красотка, Наездница, Бархатная, Журити [103] и Белая Лилия — это восьмерка из голубого отряда. Магнолия, Куиубинья, [104] Пинтассилгу, [105] Прелесть, Ручеек, Питанга, Овечка и Бем-те-ви — восьмерка красного отряда. В Большой Засаде к ним прибавилось восемь новых прозвищ, выбранных самими участницами в согласии с сией Леокадией. Старая Ванже назвалась Сержипанкой, Рессу — Итабункой, Бернарда — Цыганочкой, и так далее до конца списка. Если кто-то настаивает на других пяти именах, чтобы хроника рейзаду сии Леокадии в Большой Засаде была еще более подробной и точной, то вот они: Грациозная, Баианка, Отважная, Цветочек, Подсолнух.
103
На языке тупи означает «голубка».
104
Маленький попугай.
105
Дикая канарейка.
Все было во время репетиций: смех и слезы, любовь, споры и ссоры. Из-за одноглазой Рикардины, пастушки по имени Подсолнух, Додо Пероба и погонщик Левинду повздорили, обменялись оскорблениями и бранью, но до мордобоя дело не дошло: сиа Леокадия требовала на репетициях порядка и сдержанности.
Она похвалялась, что в Эштансии после каждого рейзаду случалась свадьба. Если в Большой Засаде пары просто сходились, вместо того чтобы жениться, то это потому, что в местечке не было падре, чтобы обвенчать и благословить жениха и невесту. Например, Зинью, независимый плотник, работавший на себя, столь же умелый, как и мастер Лупишсиниу, — он сделал каркасы для костюмов Дикого Зверя и Быка, и они вышли лучше, чем в Эштансии, — по мнению сии Леокадии, более легкие и более прочные, — по окончании рейзаду он сошелся с Клейде, пылкой и торопливой пастушкой Ручейком, младшей дочерью Габриэла и Синьи, сестрой покойного Танкреду и Ненеки — другой торопыги, которая осталась в Сержипи, чтобы жить с Осирише на шее у сеу Америку — отец ведь для того и нужен.
Целый батальон женщин занимался костюмами пастушек. Портниха Наталина
Лето превратило грязь в пыль, солнечный свет напитал ростки какао, придав силу и необыкновенную красоту цветущим плантациям. Народ был весел, позабыв о той тяжелой године, когда их постигли наводнение и чума, — что прошло, то прошло.
Они скакали бок о бок — полковник Боавентура Андраде и Натариу, и капитану показалось, что фазендейру очень постарел. Старость навалилась на него внезапно — морщины углубились, стало больше седины, он начал подолгу молчать.
Вместе с Эшпиридау и погонщиком Жоэлом они направлялись на станцию в Такараш, чтобы встретить дону Эрнештину, которая ехала на праздники на фазенду к мужу. Погонщик вел осла Ималайу, получившего такое имя по причине своей тучности. На широкой спине животного было седло, изготовленное по особой мерке, чтобы вместить в себя телеса святой супруги полковника.
Глядя на хозяина каждый день в Ималайе, Натариу не отдавал себе отчета, насколько постарел полковник. Но этим утром, когда они скакали верхом бок о бок, курибока заметил опустошение, которое произвел возраст на обмякшем лице, уловил тяжелое дыхание, и ему стало страшно.
Подав знак Натариу, чтобы тот последовал за ним, полковник пришпорил кобылу и поскакал вперед. Наемник и погонщик держались на почтительном расстоянии.
— Скажи Леокадии, что, раз Эрнештина на фазенду приехала, я не смогу пойти на рейзаду. Жалко, потому что Сакраменту понравилось бы. Я сказал ей, чтобы она пошла, — держалась бы вместе с кумой Зилдой. И представь себе, она отказалась, потому что если она пойдет, то кто тогда поможет Эрнештине? Хорошая девушка.
На мгновение он замолчал, будто размышляя об отказе Сакраменту, а потом сказал, но уже тише:
— Послушай, Натариу, я хочу попросить тебя об одной вещи.
— К вашим услугам, полковник.
— Ты всегда помогал мне при жизни. Хочу, чтобы ты помог мне после смерти.
Натариу заподозрил неладное и насторожился — о чем хочет попросить его полковник? Наверняка хочет вырвать у него обещание служить его сыну, так же как служил ему, сохраняя звание и обязанности управляющего фазенды Аталайа. Он не хотел брать на себя эти обязательства. Только он знал, какой ущерб наносил фазенде Боа-Вишта тот факт, что ему приходилось заниматься землями полковника: плантациями, урожаем, мелиорацией, работниками. Это была трудная, тяжелая задача и огромная ответственность. Другой хозяин — никогда. Полковник Боавентура Андраде был первым и единственным, и он будет последним. После него никто больше не будет приказывать ему. Натариу напряженно ждал.
— Послушай, Натариу! Обещай мне, что, когда я умру, ты приглядишь за Сакраменту. — Он повторил: — Она хорошая девушка.
Отбросив подозрения и страхи, Натариу пообещал:
— Если случится так, что вы умрете раньше меня, насчет девушки можете не беспокоиться. Раз она ваша, то значит мне как дочь. Я пригляжу за ней.
Долгое время они скакали молча. Тревога исчезла с лица полковника, усталого, но прояснившегося. Голос его был спокойным. Так бывало всегда, когда он принимал какое-либо решение: