Больше, чем друзья
Шрифт:
Устроившись на высоком стуле у парапета, любуюсь вьющимся вдоль залива ночным городом и вспоминаю свой последний день рождения в Крыму. В тот день я тоже чувствовала себя неприкаянной и лишней на собственном празднике.
Тогда мне исполнялось всего шестнадцать.
После смерти мамы прошло около двух месяцев, я жила у тетки по отцовской линии, которой была не нужна. Она испекла невкусный рыбный пирог и позвала соседок на обед. Мы сидели за столом на веранде, пили компот. День рождения был похож на поминки. Когда позвонил Костя Баринов и
Костик приехал на мотоцикле с пестрым букетом диких орхидей, которые тут же стали моими любимыми цветами. Он был взрослым, смелым и решительным. Легко отпросил меня у тетки, и мы рванули к морю.
Никогда не забуду тот дикий восторг, который испытала, пока мы летели по трассе. Я крепко обнимала Костю и сходила с ума. Моя грудь прижималась к его сильной спине, колени вжимались в его бедра. Такая близость здорово будоражила. Казалось, биение моего сердца заглушало мощный рев его «Хонды».
Потом мы купались и загорали на пустынном пляже, ели черешню, бесконечно много шутили, смеялись… На обратной дороге свернули в придорожный ресторанчик на плов и самсу.
Прощаясь у дома тетки, Костя неожиданно достал подарок — небольшую подвеску в виде дельфинчика с изумрудным глазиком. Сказал, что заказал семейному ювелиру как личный талисман для меня. Я еще не знала, что Макс планирует забрать меня в Австралию, а Костя был в курсе. Это был его прощальный подарок, а я нафантазировала, что у него ко мне чувства.
Костиного дельфинчика я ношу по сей день. Он и сейчас со мной — спрятан под платьем. Потирая через ткань ставшую родной фигурку, я смотрю в темное небо и чувствую разъедающую душу тоску по прошлому и чувствую себя бесконечно одинокой.
— Мари, ты что это сидишь здесь? — со спины налетает на меня Эмили. — Там уже другой диджей играет, весь в татухах. Такой лапочка, я потекла, кажется. Идем, заценишь!
Ее глаза горят, плечи подергиваются. Она на кураже, пьяна и счастлива. А я нет. Вокруг веселье, рядом друзья, а мне грустно. Все кажется фальшивым.
— Я не пойду в зал. Хочу побыть в тишине, голова разболелась, — немного привираю.
— Николас повсюду тебя ищет. Сказать ему, где ты?
— Не нужно, Эм. Если что, ты меня не видела.
Она понятливо кивает и уносится, а я достаю телефон.
На страничку Константина Баринова я не заходила миллион лет. Он поменял аватарку, на новой выглядит совсем уж взрослым и серьезным. Он теперь живет в Москве, открыл там ресторан. Это все, что мне о нем известно. Хочется поглазеть на другие его фотки, но профиль закрытый, а я не подписана. Отписалась через полгода после отъезда, чтобы не сталкерить. После того поцелуя на чертовом колесе мы отдалились, я жутко переживала. Вздыхала по Косте еще долго, но он мне не писал.
Рядом с его аватаркой светится иконка именинника, но я и так прекрасно помню, что завтра Баринову исполняется тридцать. Мы родились с ним в соседние дни, отчасти поэтому, наверное, хорошо понимали и чувствовали друг
Разглядывая маленький кружочек с его лицом, чувствую, что невозможно соскучилась. На часах уже за полночь, и я решаю поздравить.
Допиваю коктейль и строчу ужасную банальщину:
«Привет, Костя! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю здоровья, любви и процветания. Это Маша Лесниченко, если вдруг не узнал. Привет из зимней Австралии».
Отправив эту тупость, я блокирую телефон и прячу его в клатч. Надеюсь, Костя вообще не увидит мое сообщение. Мне уже стыдно. Спустя пять лет: «Здрасте, я Маша из Австралии. С приветом». Вот дура!
— Мэри, бэйба моя! — слышу за спиной голос Нико. — Я тебя обыскался.
Горячие руки накрываю мои плечи — я поворачиваюсь. У Николаса взгляд поплывший, улыбка хмельная. Он взъерошенный немного, милый.
— Зачем искал? — смотрю игриво. Не зря же перед зеркалом тренировалась.
— Черт… Ты сейчас такая красивая, — выдыхает он и наклоняется.
Его губы сухие, изо рта несет алкоголем. Я тоже выпила немало, но остро чувствую вкус спирта. Мне неприятно. Терплю горький язык у себя во рту и жду, когда Нико надоест толкать его в меня, но он продолжает насиловать мой рот. Не отпускает, хотя я недовольно мычу. Подташнивает. Уперевшись в широкие плечи, я пытаюсь увернуться. Нико думает, что страстно извиваюсь, рычит и обхватывает меня крепче. Вжимает в стул, углубляет поцелуй. Тошнота резко усиливается, допитая только что Пина колада просится обратно… Боже! Да меня сейчас вырвет!
И тут пиликает мой телефон.
— Прости! — пихаюсь, что есть силы. — Это срочно!
Спрыгиваю со стула, отбегаю в сторону. Вдыхаю, вдыхаю в себя свежий воздух, а выдохнуть боюсь. Так мутит — капец!
— Мэри, красотка… вернись. Давай перепихнемся, что ли, сколько уже можно? — скулит Николас, уперевшись руками в мраморный парапет.
Он в стельку. Завтра точно ничего не вспомнит. Но меня это мало волнует. Мне тут Костя ответил.
«Спасибо за пожелания, Маша Лесниченко. Мой день рождения еще не наступил, а вот тебя я поздравлю. 21! Крутая дата».
Блин блинский. Я забыла о разнице во времени. Это полный факап!
Пока думаю, как поостроумнее отписаться, прилетает еще одно сообщение:
«Весь день сегодня думал о тебе. Рад, что ты написала. Как жизнь, Маха?»
Мои пальцы дрожат, в глазах пелена. Николас буровит что-то — я не слышу. Мне Котя пишет, что может быть важнее?
Глава 2
Маша
За окном серо и уныло, накрапывает дождик. Наблюдая за прыгающими по уличному подоконнику дождевыми каплями, я пью вторую чашку кофе и размышляю об адекватности поступка, который собираюсь совершить.