Больше, чем гувернантка
Шрифт:
— Так поступать ни в коем случае нельзя, дорогая Елена, — пожурила леди Сисели. — Вечер будет бессмысленным, если вы не пойдете.
— Но…
— Полагаю, поселив вас в своем доме, моя бабушка показала тем самым, что доверяет вам, — раздался из противоположного конца комнаты голос Адама Готорна. — Неужели теперь она не может попросить того же от вас?
Заслышав его голос, Елена поспешно обернулась. Сначала виновато покраснела, затем побледнела, испугавшись того, сколь многое из их разговора ему удалось
При виде Адама у нее перехватило дыхание, настолько хорошо он выглядел в черном вечернем костюме и белоснежной рубашке. Черные волосы были небрежно заправлены за уши и спадали на брови, взгляд серых глаз был привычно высокомерным.
Прежде чем заговорить, Елена провела по губам кончиком языка.
— Я ни в коей степени не ставлю под сомнение благие намерения леди Сисели.
— В отличие от моих собственных? — сухо спросил Адам, быстро обозревая обстановку. Вечернее платье по-прежнему лежит в коробке, Елена очень бледна, что разительно контрастирует с ее черным платьем, а бабушка бросает на него полные отчаяния взгляды. — Не оставите ли вы нас ненадолго вдвоем, бабушка?
Пожилая дама неодобрительно нахмурилась:
— Разумно ли это, Адам?
— Уверен, что нет, — мрачно отозвался он. — И все же, учитывая нынешнее поведение мисс Мэттьюз, это совершенно необходимо.
— Что ж, хорошо. — Чтобы подбодрить Елену, леди Сисели пожала ей руку, после чего направилась к двери, шелестя нижними юбками. — Через пять минут я пришлю Елене свою горничную, — негромко предупредила она.
Не сводя глаз с Елены, Адам согласно кивнул. Дождавшись, когда они останутся одни, он заговорил:
— Вам нравится платье?
— Оно… очень милое, что, уверена, и вам тоже известно, — взволнованно ответила она. — Но вот причина, по которой оно здесь, совершенно для меня неприемлема.
Он поджал губы.
— Вдовствующая герцогиня оказывает вам честь, приглашая к себе домой.
Хотя Елена и провела большую часть жизни в затворничестве в сельской глуши, даже она знала, как все жаждут заиметь приглашение на частный вечер вдовствующей герцогини Ройстон. От этого полученное ею приглашение казалось невероятным.
— А она понимает, кого приглашает?
— Да.
Елена всплеснула руками:
— Я с этой леди даже незнакома.
— Зато я знаком. И моя бабушка тоже. А вы в настоящее время гостите в ее доме.
— Из слов вашей бабушки я делаю заключение, что именно вы явились инициатором этого приглашения.
— Этого ей вам говорить не следовало! — нахмурился он.
— Зачем вы все это делаете? — простонала Елена. — Хотите наказать меня за то, что я обманом поступила работать к вам в дом?
Он поджал губы.
— Было бы у меня время, перекинул бы вас через колено и как следует отшлепал за такое оскорбление! — прорычал он. — У вас есть ровно час на то, чтобы подготовиться к вечеру, принять ванну, переодеться в это платье и вплести ленты в волосы.
— Вы не можете заставить меня туда идти. — Она с вызовом вздернула подбородок.
— Нет?
В его словах таилась скрытая угроза. По позвоночнику Елены пробежал холодок.
— Как же вы не понимаете, я не хочу смущать ни герцогиню, ни саму себя, заявившись в ее дом в качестве гостьи?
Адаму потребовалось четыре дня, чтобы закончить все приготовления к званому ужину, поэтому сейчас он не намеревался позволить упрямству Елены разрушить тщательно разработанный план. При этом он не мог рассказать ей о приложенных им усилиях, иначе она непременно отказалась бы ехать.
— Как поживает Аманда? — спросила Елена. — Я очень по ней скучаю.
— Как и она по вам, — ответил он. — Не пытайтесь сменить тему разговора, Елена. — Он пересек комнату в несколько длинных шагов и встал прямо перед ней, не касаясь, однако настолько близко, что ощущал тепло ее тела. Наверняка и она тоже. — Вы мне доверяете?
Елена посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
— Ваша бабушка задала мне тот же самый вопрос.
Он коснулся кончиками пальцев ее лба, чтобы разгладить залегшую между бровей морщинку:
— И что вы ей ответили?
Она потупилась:
— Я сказала, вам можно доверять, вы не сделаете ничего, что имело бы для нее негативные последствия.
Он криво усмехнулся:
— Полагаю, это уже что-то. — Он убрал руку, заслышав стук в дверь спальни. — Должно быть, прибыла горничная моей бабушки. У вас ровно час на подготовку, Елена, — напомнил он. — Не вынуждайте меня возвращаться в эту комнату, чтобы собственноручно надеть на вас платье!
— Вы не посмеете! — ахнула она от ужаса.
— Еще как посмею. И вам это отлично известно.
Посмотрев в его непреклонные серые глаза, Елена поняла, что это не пустые угрозы.
Она вздохнула:
— Что ж, хорошо, через час я буду готова к выходу.
— Какая жалость, — нараспев протянул он. — А я-то уж решил, что получу-таки возможность лично надеть на вас это платье. Еще большее удовольствие я получил бы, снимая его с вас, но это может подождать до следующего раза.
Адам отвесил ей шутовской поклон и, на несколько мгновений задержавшись взглядом на ее полуоткрытых от ужаса губах, пересек комнату и открыл дверь, впуская горничную.
Когда горничная ушла, чтобы помочь одеться своей госпоже, Елена стала придирчиво осматривать себя в зеркале. Белое шелковое платье делало ее кожу почти прозрачной. Бирюзовые ленточки — та, что украшала низкий вырез платья, и те, что были вплетены в простую прическу, — выгодно подчеркивали цвет ее глаз, обрамленных длинными ресницами.