Больше не приходи
Шрифт:
– Глянь-ка!
Валерик выпрямился, посмотрел вниз, куда показывал Егор. Как раз под ними, на склоне тускло серебрилось пятно щегольской куртки Семенова. Совершенно неподвижное пятно.
– Погоди, я гляну!
Егор стал осторожно спускаться, придерживая ружье, но скоро снова остановился. Валерик двинулся вперед по тропинке, которая шла тоже немного вниз. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. Банкир Семенов, свесив руки, парил над распадком, и голый ствол жилистой сосны, пробив насквозь его тело, торчал в спине из поясницы. Лица не было видно под козырьком
– Не подходи! – крикнул сверху Валерик. Егор подумал и вернулся, но Валерик уже успел пожалеть, что позвал его:
– А вдруг он еще живой?
– Как же, живой... Насквозь прошло. Знаю я это дерево. Еще в прошлом году какой-то турист-идиот его ломал да рубил. Не смог ни черта, расщепил только. Такая получилась рогатина!.. Да вон – из спины торчит!
Егор говорил, едва шевеля нижней губой. Розовость сбежала с его лица.
– Что делать-то будем? Может, снять его?
– Нет, натопчем, следы уничтожим, – Валерик возразил убежденно, хотя его подташнивало, – Глянь, вон ты шел!
Действительно, Егор пробил заметный след и на траве, и на зыбком склоне.
– Он что, поскользнулся? Разве тут можно поскользнуться? – продолжал Валерик.
– Вряд ли... Смотри, какая здесь тропа удобная. А над обрывом так и вовсе площадка, как, знаешь, в парках бывают для обзора. Да и поскользнулся бы – покатился да и все. Ну, сломал бы что-нибудь, ну, синяков набил... Большое дело! – Он помолчал и задумчиво добавил: – Ловко его спихнули. Аккуратно. И место с умом выбрали...
У Валерика от ужаса киселем поплыли ноги, и он осел в траву.
– Не сиди на мокром, – покровительственно бросил Егор и взвел курок. От выстрела волной качнулся воздух, загудело в распадке эхо.
– Ты что? – удивился Валерик.
– Пусть. Кто-то же его скинул. Вот пусть знает, что мы с оружием, и не лезет.
– Ты думаешь?..
– Чего думать? Кто-то ведь и отца убил. Теперь этого вот...
– Но почему?
– А я знаю, да? Пошли назад!
– Почему не вперед?
– Нет, надо, чтобы дядя Коля знал. Он ведь на меня думает, что мне выгодно... Даже по-латыни выразился, что выгодно. Давай так: ты вперед иди, на станцию, а я вернусь. Можно и наоборот.
– Не пойду я один.
– Тогда вернемся, а потом на станцию вместе сбегаем.
Они еще немного потоптались на площадке и, двое перепуганных мальчишек, бросились бегом назад по тропе. Дорога шла легче, грязь и усталость уже не замечались. Валерику все казалось, что вслед им злорадно поскрипывает под тяжестью банкирского тела загубленная сосна.
Самоваров не знал, что делать. Он отвел Настю к Вальке пить чай, а сам отправился на Егорову верандочку. Отсюда видна была тропинка, по которой ушли ребята, и здесь можно было без помех открыть блокнот и карандашиком разгрести на правильные кучки всю груду несуразностей, которая заполнила его мозги. Итак, Настя... И Валерик...
Что-то ему мешало. Сквозь сырую свежесть полз, ширился и обволакивал ноздри аромат дорогих крепких духов. До чего сильно
– Скажите, что это в лесу было? Стреляли?
Голос у нее оказался тихий и тусклый. Ничего, лишь бы не орала.
– Похоже на то, – отозвался Самоваров.
Она покачала головой:
– Как здесь страшно. Наверное, орудует маньяк. А если это сексуальный маньяк?
– Почему обязательно сексуальный?
– Я видела в фильмах. Они убивают красивых девушек...
– Игорь Сергеевич никакая не девушка.
– Вы хоть и милиционер, а ни черта не смыслите. Сейчас всюду маньяки. Я как вспомню вечер вчерашний: дождь, убийство...
– Ну, положим, про убийство вы вечером не знали.
– Все равно! Все не клеилось. В мастерской цапались, здесь, в доме, мыши; Анатолий хотел меня успокоить, предложил карты, но никто играть не захотел. Разбрелись. – Скука. Пришлось спать лечь.
– Бедняжка! Вы что же, рано легли?
– Ну да. Как только ушла эта девушка, Настя, и Владимир Олегович. Парень на его диване дрых. Тоска смертная.
– Сразу, поди, и заснули после стольких-то волнений...
Она покосилась на него презрительно:
– Сразу! Мы же здесь за весь день впервые с Анатолием вдвоем остались. Естественно, он возбудился. Он рядом со мной шалеет.
Заметив смущение Самоварова, она решила его подразнить:
– Представьте, мы занялись любовью. Для своего возраста Анатолий очень сексуален. Ну, и опыт. У него бывают, правда, и срывы, но вчера он был великолепен. Я кончала пять раз. Не верите? Как хотите. Это было нечто. А хотите, я вам сейчас минет сделаю? Вы знаете, что это такое? Пробовали уже? Нет? Бедненький... Это делается так...
Чтобы прервать поток ее издевательской болтовни, Самоваров участливо спросил:
– Потрудившись, вы наконец-то уснули?
– Да уж, воспитывали в ваше время! В СССР сексу нет! Даю совет: после секса хорошо восстановить силы. Мы коньячку хлопнули. Потом только заснули.
– Да ну? А как же Настя в пикантном виде? Вы же ее видели? А Валерия под кустом?
– Настя явилась, когда коньячок пили. А эта толстозадая... Это потом. Позднее. Это я ночью уже просыпалась.
– Так вас сморило после прихода Насти?
– Не сморило, что за словечко! Это профессиональное. Я рано засыпаю, потому что утром надо выглядеть. Утром работа. Модели должны много спать.
– Ясно. С двенадцати до двух вы спали.
– Да уж. Ничего не могла с собой поделать.
– А Анатолий Павлович? И его сморило?
– Наверное, – пожала плечами Оксана. – После секса-то! Но я чего пришла: где ваша милиция? Когда нас отсюда вывезут? Чего вы тянете? – в ее голосе прорезались давешние визгливые нотки.
– Вы вообразили, что вас вывозить отсюда будут? – удивился Самоваров. – На белом вертолете? А не угодно ли три часа пешком до станции? Это хоть сейчас. Вас ведь никто не держит.